Сокровища «Третьего Рейха»
Шрифт:
Гансу ничего не оставалось, как согласиться.
— Минутку, господа, — попросил, — я только переоденусь.
Он ушел в комнату, где лежал дед. Старик теперь редко поднимался с кровати, болезни мучили его. Ганс думал, что постояльцы останутся на крыльце, но Хетель пошел за ним и встал в дверях кухни.
Парень разыскал старые брюки в шкафу, оторвал пару пуговиц и попросил громко:
— Пришей мне, мама, пуговицы.
— Давай свои брюки, — проворчала мать, проходя в комнату. — Как маленький, все на тебе горит.
Она прикрыла за собой дверь, но Ганс был уверен, что Хетель подслушивает, поэтому произнес громко:
— Я нашел только одну пуговицу, вторую поищи в шкафу.
Вырвал листок из школьной тетради. Черт, где же карандаши? Нашел наконец на столике возле кровати деда. Быстро писал, говоря совсем другое — для Хетеля:
— Мы пойдем в Долину ландышей через гребень, кратчайшим путем. Можно было бы подъехать и на машине, автобус проходит, по–моему, в десять тридцать две, но вряд ли господам будет приятно трястись в автобусе… — Сжал матери руку, положил палец на губы, призывая к осторожности. Та посмотрела удивленно. — А впрочем, я спрошу их… — сказал громко, показывая матери записку.
«Быстрее в полицию, у нас Вольфганг Хетель», — прочитала. Удивленно вытаращила глаза, но Ганс не дал ей хотя бы одним звуком выдать себя:
— Где мои старые ботинки? Вечно я их ищу, и всегда их кто–то забросит бог знает куда!
Спрашивал мать глазами: поняла ли? Та кивнула, но смотрела испуганно. Ганс разорвал записку, бросил в печь.
— Я возьму с собой флягу. Она на кухне? — натянув брюки, надел ботинки и, громыхая, чтобы Хетель успел отойти от двери, направился на кухню.
Хетель стоял посередине коридора, заложив руки за спину. Разговор между фрау Шварцвеллер и сыном успокоил его.
— Вы готовы, юноша? — спросил у Ганса приветливо.
— Уже идем. Я только возьму воды, может, захочется пить.
Полицейский просунул голову в дверь, всем своим видом показывая: случилось что–то важное. Сказал почему–то шепотом:
— Важные новости, господин комиссар, — и пропустил в комнату пожилую женщину. — Расскажите, госпожа, что у вас произошло.
Та развела руками.
— Сын написал: зайди в полицию. У нас Вольфганг Хетель…
— Хетель? — Комиссар обежал вокруг стола. — Вы сказали, Вольфганг Хетель?
— Так мне написал сын…
Фрау Шварцвеллер рассказывала. Бонне слушал внимательно. Выслушав, уточнил:
— Говорите, что третий, высокий, не пришел вчера?
— Они взяли кирку и лопаты… Обратно вернулись двое, третий уехал в Зальцбург. Он должен был что–то передать им через хозяйку «Горного орла».
— Сколько вам нужно времени, чтобы уладить дела в Унтеркримле? — спросил Бонне.
— Бог с ними, с делами, — отмахнулась фрау Шварцвеллер.
— Нет, — возразил Бонне, — они могли не пойти в Долину ландышей и следят сейчас за дорогой, когда и с кем вы вернетесь. Делайте покупки и садитесь в автобус. Если Хетель дома, передайте ему, что в «Горном орле» вам сказали: «Аукцион состоится четвертого сентября». И еще: если их нет дома, то дайте нам какой–нибудь знак.
Фрау Шварцвеллер сразу сообразила, что от нее требуется.
— Я раздвину занавески на кухонном окне, — пообещала. — Если смотреть с дороги, крайнее окно справа.
Четыре агента вместе с Бонне заняли места в автобусе, шедшем вдоль усадьбы Шварцвеллеров. Внимательно смотрели вокруг, но ничего подозрительного не обнаружили. Да и что может быть подозрительного, если даже больной дед вышел во двор погреть старческие кости — сидел в шезлонге и дремал.
Комиссар попросил водителя остановиться за поворотом, где над дорогой нависла отвесная стена. Она закрывала шоссе от посторонних глаз — Бонне и один из агентов, выйдя из автобуса, забрались в кустарник. Здесь и сам черт не заметил бы их.
Сержант Грейзль с другим полицейским сделали большой круг и отрезали преступникам путь в долину. Возле поворота в лесочке стоял черный «форд» — немного вперед выдвинулась третья группа агентов. Дом Шварцвеллеров взяли в кольцо.
Вот–вот вернется фрау Шварцвеллер.
Бонне раздвинул кусты и выглянул. Грузовая машина остановилась напротив дома: так и есть, приехала хозяйка. Шофер помог внести ей ящик с пивом во двор, помахал рукой и уехал. Фрау Шварцвеллер вошла в дом. Спустя несколько секунд открыла кухонное окно, раздвинула занавески.
Комиссар прикинул: от дороги до усадьбы можно незаметно добраться только при условии, если сделать крюк метров в двести и переползти между грядками. Решил: стоит рискнуть. Показал агенту, что делать.
Бонне первый пополз через огород. Добрались до сарая. С тыльной стороны дом прикрывали две яблони; двери черного хода, как они и договорились с фрау Шварцвеллер, открыты. Комиссар прошмыгнул под яблонями, агент — за ним. Столкнулись в узком коридорчике, тяжело дыша.
Самолет мог сесть в Долине ландышей. Ангел обошел все полянки, будто любовался цветами. Собрал букет.
— Для фрау Шварцвеллер…
Возвращались снова через гребень. На перевале, с которого хорошо просматривалась усадьба Шварцвеллеров и все окрестности, передохнули. Ангел успокоился: в тени возле крыльца дремал старик, фрау Шварцвеллер набрала соду из колонки, понесла ведра пи кухню.
Ангел шел впереди, держа в руке букет. Хетель остановился у колонки, хотел напиться, но фрау Шварцвеллер выглянула из окна, позвала: