Сокровища Валькирии. Книга 1
Шрифт:
На пасеку он вернулся к полудню. Солнце не появилось, но в небе посветлело, хотя из-за хребта валили и валили тяжелые, холодные тучи. Петр Григорьевич поглядывал в небо и вздыхал. Русинов вручил ему ботинки с запиской и заметил, как тот на мгновение насторожился, словно хотел спросить – а это что? Однако тут же нашелся и засмеялся:
– Надо же! Целые! А я и забыл про них!
– Там записка есть, – сказал Русинов. Пчеловод достал записку, бегло прочел и сунул в карман.
– Ну, иди, пока «голгофа» свободная, – сказал он, кивая на баню, и погрозил пальцем: – Да гляди! А то привяжем и снять забудем!
И пошел в избу, помахивая связанными за шнурки ботинками.
В бане топилась печь, и Варга отдыхал после сеанса. Топчан оказался в предбаннике, отскобленный и вымытый, – похоже, приготовленный для него.
– Готовы к смертным мукам? – спросила деловито Ольга.
– Готов, – неуверенно сказал он. – А вы разве не будете варить меня в котле?
– Нет, пока не буду. Если провинитесь… – Она указала на топчан: – Снимайте брюки, рубашку и ложитесь! Вам и без котла достанется.
Ей нравилось быть строгой, хотя при ее порывистом, немного взбалмошном характере это выглядело неестественно. Русинов разделся и лег.
– Сейчас где болит? – спросила Ольга, надевая на него шлем.
– Нигде, размялся.
– А утром.
– Шея и поясница, – объяснил он. – И еще лодыжка правая.
Она стала надевать на него ботинки с вкрученными в каблуки крючками.
– Я бы сам, – проронил он, однако Ольга отрезала:
– Лежите! Я вас лишаю самостоятельности. Сейчас будет больно, терпите. И перевернитесь на живот!
Ольга заправила тросики в блоки и стала навешивать груз – траки от тракторных гусениц. Сначала сильно потянуло шею и что-то хрустнуло в позвонках. Русинов инстинктивно напряг мышцы, но тут же получил шлепок.
– Расслабьтесь!
Груз, навешиваемый на ноги, потянул его на разрыв. Русинов стиснул зубы: не стонать же в ее присутствии! А она все цепляла и цепляла траки – килограммов по сто на каждую ногу. Это была действительно голгофа, и Варга терпел ее по нескольку раз в день, причем еще находясь в жаркой, распаренной хвое.
– Сейчас боль пройдет и будет только жжение, – сообщила она. – Как почувствуете – скажете.
Он перетерпливал боль, дыша тихо, через нос. Его притягивало к топчану, так что невозможно было пошевелиться. Руками он ухватился за передние ножки – так было легче. Ольга протерла позвоночник эфиром, холодок слегка оттянул остроту боли. Через несколько минут он неожиданно начал потеть и в самом деле ощутил жжение во всех суставах.
– Почувствовал, – сдавленно проговорил он.
– Хорошо! – весело сказала она и подвесила к шлему и ногам еще по одному траку. – Сейчас суставы начинают открываться, чувствуете?
– А вы потом их закроете? – попытался пошутить Русинов.
– Посмотрим, – неопределенно проронила Ольга. – У вас, похоже, ущемление тройничного и блуждающего нервов.
– Жить буду?
– Ваша жизнь теперь в моих руках, – с долей злорадства сказала она. – Что захочу, то и сделаю.
– Согласен, – выдавил он – говорить мешал ремень шлема, сдавливающий нижнюю челюсть.
– Что это вы сквозь зубы стали со мной разговаривать? Неужели так ненавидите?
– Садистка…
Она засмеялась и достала с полки черную бутыль с притертой пробкой, приготовила старую алюминиевую миску.
– Придется оправдывать ваши надежды! Испытания для настоящих мужчин. Сейчас проверим ваши нервы. – Ольга склонилась к его лицу – голова лежала чуть на боку. – Искры из глаз не летят?
– Звезды…
– Значит, у вас звездная болезнь. – Она стала бережно обмазывать какой-то грязью, похожей на суглинок – мертвую землю доледниковой эпохи. – Извините, мне придется оголить все, что ниже спины. Терпите.
– Меня только в детстве пороли, – пробубнил Русинов и вдруг подумал, что впервые в жизни находится в полном беспомощном состоянии. С ним действительно можно было делать все что угодно. Вымазали грязью, сейчас еще обваляют в пуху и отпустят…
– Пороть – это очень грубо, – сказала Ольга. – Я вас огнем буду пытать. Раствор схватится, и начнем.
Он принял это за шутку – иначе и быть не могло! Однако костоправша, манипулируя перед лицом, налила из черной бутылки в миску какой-то летучей, похожей на спирт или ацетон жидкости. Резкий незнакомый запах ударил в нос. Ольга натянула резиновые перчатки и ватным тампоном стала смачивать этой жидкостью подсыхающую на спине грязь.
– Ну и зараза, – процедил Русинов.
– Кто – зараза? – спросила она.
– Ваша жидкость…
– Зато как горит – посмотрите! – восхищенно проговорила она и подожгла спичкой остатки жидкости в миске. Огня почти не было видно, а лицо обжигал сильный жар. Ольга оставила миску на топчане и приказала:
– Смотрите на огонь!
Он и так смотрел, потому что больше смотреть было некуда. Едва заметное голубоватое пламя, охватив всю миску, сжималось в тонкий и высокий протуберанец.
– Смотрите только на огонь! – еще раз предупредила Ольга, стоя где-то сзади.
Он рассмотрел, что горит не сама жидкость, а ее испарение: между миской и пламенем был просвет. Ему хотелось обернуться и глянуть, что там делает над ним невидимая Ольга, но, распятый, сумел лишь чуть шевельнуть головой внутри шлема.
– Лежать! – напряженным и властным голосом приказала она.
И тут Русинов понял, что огонь горит и на его спине! Ольга не шутила: сильный жар палил затылок, касался бедер и доставал икры ног. Спину и все суставы начинало коробить, тянуть, словно его облепили банками, расслабленные мышцы отрывало от костей. Но потом он ощутил, что все тело – кости, суставы и мягкие ткани – теряет чувствительность, чужеет, а глаза начинают закрываться и дрема медленно заволакивает сознание.
– Не спать! – крикнула она резким, незнакомым голосом, хотя никак не могла видеть его лица и глаз. Русинов внутренне встрепенулся, расширил глаза. Он понял, что подчиняется ее воле и делает это помимо своего желания, потому что нестерпимо хотелось спать.
– Смотрите на огонь!
На спине полыхал пожар, и стены предбанника озарялись голубым мерцающим светом. «Валькирия! – воскликнул про себя Русинов. – Она Валькирия! Карна!»
– Лежите спокойно, – проговорила она. – Я выжгла все ваши недуги.