Сокровища Валькирии. Книга 1
Шрифт:
С точки зрения медицины это состояние можно было отнести к слабой форме мазохизма, когда человеку доставляет удовольствие страдать. Но это был исконный, пришедший из глубокой древности, национальный характер. Какой же ты русский, если никогда не жаждал пострадать? Иван-царевич только потому и бросил лягушачью кожу в огонь…
Но сейчас ему так не хотелось, чтобы пересыхала эта речка, закрывшая путь, чтобы появлялись здесь какие-то люди и чтобы сгорел этот яркий огонек в руке…
Они накрыли себе стол прямо на песке, подстелив кусок целлофановой пленки. После долгих дождей не хотелось уходить с солнца, и оно, не жаркое возле воды, совсем не жгло и лишь нагревало землю. Перетряхивая рюкзак, Русинов нашел радиомаяк, и он, как черный знак, вдруг напомнил ему реальную действительность: не отвлекайся, парень! За тобой всюду глаз… Сначала у него мелькнула шальная мысль – выбросить «шпиона» в реку, однако потом он со злорадством упрятал его в свинцовый чехол и бросил в карман рюкзака. Пусть никто в мире не знает, где он сейчас, с кем и какие мысли приходят в его голову. Он не хотел показывать радиомаяк Ольге, но она, всевидящая, заметила его манипуляции и проявила неожиданное любопытство:
– Что это такое? Покажите!
– Шпионская штука, – признался он и достал из кармана тяжелый ком свинца. – У вас наградили. Как лучшего шпиона!
Ольга открыла футляр, извлекла радиомаяк, повертела в руках:
– И что делает сейчас эта штука?
– Передает сигнал, – объяснил Русинов. – А локаторщик сидит и снимает пеленг. И докладывает начальству, что мы с вами купаемся, загораем на берегу безвестной речки и ждем, когда спадет вода. И что у вас – золотые волосы на солнце и очень красивая фигура, но отчего-то печальное лицо.
– За вами следят?
– Но ведь и за вами следят!
– А выбросить ее нельзя?
– Можно, – проронил Русинов. – Да пока не нужно. Чего доброго, припрутся сюда глянуть, куда это я делся.
Он заключил радиомаяк в свинцовую камеру и спрятал. У Ольги как-то сразу пропал аппетит. Она принесла с речки пластмассовую бутыль воды, попила и стала медленно проливать на песок. Вода уходила почти мгновенно.
– Кто вы? – спросила она просто. – Не могу понять.
– Я и сам не могу понять, – признался он. – Псих-одиночка… Пришельцы все парами ходят, компанией, геологи с охраной. А я один. И получается так, что для всех опасен. Для вас в первую очередь.
– Для кого – для вас?
– Кто здесь живет… Для Петра Григорьевича, для дяди Коли. Да и для вас. Я виноват в том, что весь этот регион находится под негласным наблюдением Службы безопасности.
– Вы меня интригуете или это правда? – Она вылила остатки воды и начала строить песчаный домик.
– Я работал в Институте, который занимался поиском сокровищ на Урале, – сказал Русинов. – Это был закрытый Институт, секретный.
– Сокровищ? Интересно… А какие тут могут быть сокровища?
– Вар-Вар… Слыхали?
– Нет, – промолвила Ольга. – Это что-то из области бажовских былей?
– Примерно да, – согласился он. – Только Бажов наложил древние предания на Петровские времена.
– И вы теперь ищете сокровища Хозяйки Медной горы?
– Раньше ее называли Валькирия, – объяснил Русинов, – или Карна.
– Но Валькирии – это же воинственные девы! – изумилась она. – При чем здесь сокровища?
– Так их называли в эпосе. А если извлекать из него рациональные зерна, то назначение этих дев несколько иное. Во время оледенения люди не ушли отсюда, а спустились жить в пещеры. Здесь было целое пещерное государство, подземное царство. Поскольку мужчины гибли, то возник матриархат…
– Это скучно, – вдруг сказала она. – Не извлекайте рациональных зерен. И вообще, давайте забудем эту тему!
Мне теперь все ясно. Когда вы состаритесь, станете точной копией Петра Григорьевича.
– Вот как? – рассмеялся он и вспомнил запуск «летающих тарелок», однако не стал открывать секрета. – Куплю себе дельтаплан и буду летать!
– Шею не сверните! – заметила Ольга со знакомой тоскующей ноткой. – Кстати, как спина?
– Всякая болезнь как любовь: если о ней забыл, значит, все прошло, – серьезно заключил он.
– А вы любите свою жену? Или прошло?
– У меня нет жены. Я свободен!
– Это называется территориальный холостяк.
– Нет, правда, – улыбнулся Русинов. – Мы давно развелись, живем в разных местах… И как только разъехались, обоим стало хорошо.
Если она смотрела в глаза, то как-то особенно, профессионально, как врач, определяющий диагноз по цвету и состоянию радужной оболочки.
– Зачем вы обманываете? Я не понимаю мужчин, которые обманывают для того, чтобы поухаживать за женщиной. Какой смысл в этом? Желание показаться чище, привлекательней? Но чище было, если бы вы сказали правду. И тогда ваш… предмет не станет обольщаться…
– Я вам говорю правду! – слегка вскипел Русинов. – Почему вы не верите?
Ольга разломала, разворошила построенный песчаный домик-пещеру, утрамбовала песок, но тут же начала строить заново.
– Перед отъездом Петр Григорьевич предупредил меня… чтобы я проявила осторожность. Он даже стал бояться, не хотел отпускать с вами.
– Интересно! То сам подталкивал, то стал оберегать! С чего это вдруг?
– Узнал, что вы женаты и очень любите свою жену.
– От кого? – засмеялся он. – Да как можно узнать об этом? Он что, в душу мне заглянул?
– Может, и в душу… Когда вы ездили в Ныроб, он сказал мне… Вы же посылали жене телеграммы?
– Посылал, но откуда это известно Петру Григорьевичу? – насторожился Русинов. – Я ему не говорил!
– Откуда-то узнал. И сказал, – песок под ее руками уже подсох и рассыпался. – Но все-таки посылали?
Русинов взял бутылку, сходил на речку и набрал воды. Почти всю вылил Ольге под руки, остальное – себе на голову.
– Кругом глаза и уши! Полный контроль! Ничего не скроешь!
– Я же говорила… Наверное, потому, что вы опасный человек.
– Боитесь меня?
– Боюсь, – не поднимая глаз, проронила она.
– Правильно делаете! – Он сел за ее спиной и тоже начал рыть песок – просто яму. – Я причинил тут всем большой вред. Но клянусь, больше не причиню! Готов просить прощения, только не знаю у кого. Дурацкое состояние, когда приходится оправдываться!
– А вы не оправдывайтесь, – посоветовала Ольга. – Живите, и все.
После сильных дождей, когда казалось, земля уже не принимает влаги, песок успел просохнуть на глубину ладони всего за сутки. Яма превращалась в воронку.