Сокровище тамплиеров
Шрифт:
Затем глазам Сен-Клера предстала следующая ужасающая картина. Тёмные потоки кочевников пустыни, именуемых бедуинами (Андре быстро прикинул, что их не меньше полутысячи), скрывавшиеся до сих пор под сенью леса выше по склону, устремились в яростную атаку на сбившихся в арьергарде, на краю левого крыла франкского войска, госпитальеров. Не веря своим глазам, Сен-Клер увидел, как рыцари сгрудились ещё теснее, а оборонительная линия пехоты, выстроившаяся перед всадниками, подалась и заколебалась, готовая рассыпаться.
— В контратаку! На прорыв — или вы мертвецы! — заорал Андре во весь голос, хотя собратья ниже по склону не могли ни видеть, ни слышать его и докричаться до них не было никакой надежды.
Казалось, внизу сейчас неминуемо начнётся бойня.
Фронт атакующих бедуинов приблизился к дальнему краю арьергарда — и тут кочевники стали резко натягивать поводья и спрыгивать с коней, чтобы пешими устремиться на самую слабую, как они считали, часть неприятельских формирований. Сен-Клер отчётливо представил тёмные, дикие лица кочевников пустыни, неистово несущихся вперёд, размахивающих страшными симитарами. Из всех воинов пророка франки больше всего ненавидели и страшились именно бедуинов.
Андре и сам не заметил, как спешился, сорвал арабскую одежду и доспехи и остался в одной набедренной повязке из белой овечьей шерсти, какие носили тамплиеры.
Медленно, чтобы не напугать животное, он подошёл к мулу и торопливо переоделся в полное облачение тамплиера, включая белую мантию с алым крестом. Он хотел присоединиться к своим товарищам и погибнуть вместе с ними.
За спешкой Андре не имел возможности следить за происходящим внизу. Занятый ремнями и шнуровкой нагрудника и кирасы, он пропустил несколько важных моментов битвы и, когда выпрямился, чтобы надеть через голову пор ту нею с мечом, заметил, что внизу кое-что изменилось. Он быстро уложил мусульманскую одежду и снаряжение в перемётные сумы мула, поспешил к лошади и сел в седло, чтобы с высоты присмотреться к происходящим внизу удивительным переменам.
Что бы там ни случилось, Сен-Клер ясно видел, что начало этому положили госпитальеры: рыцари проехали сквозь шеренги собственной пехоты и нанесли лобовой удар по бедуинам, большинство которых сейчас были пешими. Но прорыв не ограничился натиском госпитальеров. Андре с восторгом наблюдал, как неудержимый железный вал франкской конницы (он не мог подобрать лучших слов для описания происходящего) устремился к правому крылу, всколыхнув весь фронт франков, подхватив и тамплиеров, ударивших по врагу.
Бедуины, судя по сутолоке и смятению в их рядах, оказались совершенно не готовы к такой молниеносной, яростной, сокрушительной атаке. Даже издалека Сен-Клер видел, что положение неожиданно и самым коренным образом изменилось. Сарацины, всего несколько минут назад ликующие, уверенные в своём торжестве, сейчас представляли собой смятенную, бурлящую толпу, неспособную противостоять обрушившемуся на них удару тяжёлой кавалерии.
Сен-Клер понятия не имел, что случилось с пехотой, оказавшейся между рыцарями и сарацинами. Были ли пехотинцы растоптаны или сумели проскользнуть между всадниками?
Железный вал рыцарей-франков неудержимо катился вперёд. Прошло ещё несколько мгновений, и бедуины дрогнули и рассыпались: люди Саладина пустились бежать куда глаза глядят, чтобы не оказаться под копытами могучих скакунов атакующих госпитальеров. Но госпитальеры почти никому не позволяли спастись. Страх и отчаяние, терзавшие их так долго, превратились теперь в злобную ярость и неистовую жажду крови. Сокрушая всё на своём пути, рыцари убивали людей сотнями и тысячами, и паника стремительно распространялась по сарацинским отрядам на юг, к их правому крылу. Теперь у войск султана не было надежды не только отбить вражеский натиск, но хотя бы организованно отступить.
Сен-Клер стал различать доносившиеся снизу звуки и, наблюдая за происходящим с высоты полёта орла, понял, что стал свидетелем самого большого разгрома мусульман за всю историю войн Латинского королевства. Плотные ряды рыцарей гнали сарацин к опушке южного леса, но в последний миг франки остановились перед краем зарослей и начали перестраиваться, ибо во время преследования невозможно было держать правильный строй.
Позже Андре узнал, что именно Ричард остановил погоню за бегущим врагом. Сен-Клер наслышался о личном героизме короля в последовавшей за прорывом решающей схватке и не усомнился ни в одном из этих рассказов. Сейчас, однако, Сен-Клер наблюдал с вершины, как армия перестраивается вдоль дороги. Наконец он понял, что войска христиан намерены в походном порядке двинуться к своей первоначальной цели — на юг, на Арсуф.
Осознав это, Андре в порыве несвойственного ему победного азарта заторопил лошадь и, увлекая за узду вьючного мула, стал спускаться по склону, чтобы присоединиться к христианскому воинству.
Прошло полчаса, но Сен-Клер, к своей досаде и раздражению, всё ещё находился высоко над сражающейся армией. Хуже того — он двигался не в том направлении и не имел ни малейшей возможности это изменить. Андре на практике усвоил простую истину, известную всем, кто имеет дело с возвышенностями: взобраться даже по самому крутому склону куда легче, чем по нему спуститься.
Словом, Сен-Клер понял, что спускаться он может только вправо. Другой путь — упорно продолжать двигаться на юг, забирая влево, — был слишком опасен. Конь и мул Андре ясно дали ему это понять: они артачились и упирались, когда рыцарь пытался направить их к крутым южным склонам. Андре не оставалось ничего другого, кроме как стиснуть зубы и осторожно двигаться вправо, не сводя глаз с происходящего внизу и не позволяя себе поддаться бесплодному гневу.
Тот, кто принял решение повести основные силы христиан на юг, по дороге, ведущей к Арсуфу (скорее всего, это был сам Ричард), сделал правильный выбор, ибо нынешняя позиция франков была явно непригодна для обороны. Войско слишком растянулось, отряды рассыпались по узкому склону между дорогой и побережьем. После того что здесь пришлось испытать христианам, Андре ничуть не удивился, что они не желали задерживаться тут надолго.
В настоящий момент почти вся армия, перегруппировавшись и чётко построившись по отрядам, уже тронулась по дороге на юг. Причём с тех пор, как христиане покинули Акру, они ещё никогда не двигались так быстро, хотя сарацины вряд ли собирались в скором времени вернуться и навязать франкам новую схватку.
Вся дорога была полна пехотинцев и конников; большой участок земли между нею и берегом моря превратился в плац. Командиры собирали там своих людей, выстраивали их по отрядам и, когда между двигавшимися по дороге подразделениями появлялся просвет, вели своих воинов туда. Эти манёвры, насколько мог судить Андре, выполнялись чётко, без задержек. Но куда больше его поразило то, что он увидел, подъехав ближе: место битвы было завалено телами павших, преимущественно сарацин. Казалось, убитые и раненые исчисляются тысячами. Мусульмане полегли с оружием в руках, как и атаковали. При виде этого в памяти Андре невольно всплыли картины из его детства: во время сбора урожая в землях его отца, когда в полдень жнецы делали перерыв на обед, на поле оставались ряды сжатых, но ещё не собранных колосьев и полосы стерни.