Сокровище тамплиеров
Шрифт:
— Трудно. И я говорю совсем о другом. О том, что всё может пойти совсем не так, как ожидалось. За последние три дня мусульмане изменили диспозицию своих войск, и сегодня, после ряда манёвров, которые Саладин даже не счёл нужным скрывать, всё стало ясно. В настоящий момент Ричард убеждён, что сарацины намерены завтра же сойтись с нами вплотную, лицом к лицу, и попытаться вовлечь нас в сражение на своих условиях. Саладину позарез нужна победа, ибо доверие к нему (а некоторые говорят, что и дисциплина) ослабло после падения Акры... И вследствие падения Акры. Ричард же считает, что мы должны успеть проделать как можно больший путь, не вступая в битву. Вот почему мы встали лагерем на ночлег здесь, где нас прикрывает болото и где нас не смогут атаковать. Ясно, что вокруг так и кружат сарацинские всадники. Ричард уверен, что они будут беспрестанно, всё сильнее давить на нас, стараясь навязать нам сражение, не важно — хотим мы играть по правилам султана или нет. Саладин, несомненно, надеется заставить нас совершить ту же ошибку, которую так часто совершал Ридефор, наносивший удары в пустоту, по рассеивающимся, как дым, летучим мусульманским отрядам. Но король Ричард не даст себя спровоцировать. На сей раз он намерен двигаться чрезвычайно осмотрительно, принимая все меры предосторожности и разработав план действий на случай опасности.
— Понятно. И в чём именно заключаются эти меры предосторожности и каков план?
— Строгая дисциплина и безостановочное продвижение. Людям будет приказано не поддаваться на провокации противника, пока сам Ричард не решит, что пришло время действовать. В таком случае походная колонна мгновенно развернётся лицом к врагу, превратившись в линию фронта, и разделится на пять главных отрядов.
— Каких?
— Тамплиеры останутся в авангарде, поэтому для нас с тобой всё останется по-прежнему. Но в случае тревоги к нам подтянется из центра отряд из Туркополя, что, конечно, не помешает.
Андре понимающе кивнул, ибо Туркополь давал прекрасных бойцов, подготовленных к сражениям в местных условиях и усвоивших сарацинскую тактику стремительных атак и мгновенных манёвров.
— А кто будет позади нас?
— Вассалы Ричарда из Аквитании, Пуату и Анжу и его дружины из Бретани. Командование ими он поручил Ги.
— Ги де Лузиньяну?
— Ему. Ги явно совершенствует свои тактические навыки. Позади вассалов Ричарда, в центре, под главным боевым знаменем, сейчас движутся нормандцы и англичане, а за ними — французы и сборный арьергард из сирийских баронов и их вассалов, усиленный госпитальерами. Тыловым охранением командуют Анри Шампанский и Жак д’Авеснес, поэтому костяк арьергарда крепкий.
— Но ведь это только четыре подразделения. А вы говорили о пяти.
— Пятое подразделение будет маленьким, но весьма заметным. Сам Ричард и бургундцы при поддержке отборных рыцарей из разных отрядов — подвижная группа, способная быстро скакать вдоль линии войск, чтобы оказать помощь каждому, кому она потребуется.
— Но, если всё так продумано, зачем вообще кому-то нужно отправляться в Арсуф?
— Дело в том, что мы прошли шестьдесят две мили, и до цели нам осталось всего шесть. Но если, как подозревает Ричард, каждый шаг отныне будет даваться нам с боем, Арсуф приобретает огромное значение. Нам вовсе не нужно по прибытии обнаружить, что в старой цитадели засел враг. Необходимо послать вперёд того, кто смог бы оценить ситуацию и доложить о ней. Если твердыня занята, если её укрепили против нас, радости мало, но лучше узнать об этом заранее. Если же Арсуф пуст, можно будет выслать туда отряд и укрепиться там самим, лишив Саладина такой возможности.
— Когда мне отправляться?
— Лучше — немедленно, чтобы ночь провести уже в пути. И тебе понадобится надёжный спутник. Есть у тебя кто-нибудь на примете?
— Вы. Но вы не сможете пойти. Что касается других — надёжные люди, конечно, есть, но никто из них не говорит по-арабски и никак не сможет сойти за мусульманина. Только за франка. Похоже, мне придётся отправиться одному. Но ничего, я уже взрослый, и мне не впервой расстилать в одиночестве одеяло под звёздами.
— И всё же тебе лучше кого-нибудь взять с собой, пусть он будет рядом хотя бы часть пути. Переодеться в сарацина тебе придётся ещё до прибытия в Арсуф, и вряд ты захочешь заняться этим в нашем лагере. Боюсь, в обличье поборника пророка тебе нелегко будет выбраться отсюда. Поэтому спрячь арабскую одежду, оружие и остальное в седельные сумы и переоденься в укромном месте, когда отъедешь подальше. У тебя есть всё, что нужно?
— Здесь — нет. Арабский наряд имеется, но своё сарацинское оружие и доспехи я оставил в пещере среди поля камней, вместе с вашими.
— Хмм. Спроси Конрада, оружейника. Он выдаст тебе всё, что нужно, из трофейных запасов.
— Так и сделаю. Но мне не нужно другого спутника, кроме вьючного животного. Возьму арабского мула, прихвачу с собой мусульманские доспехи и одежду. А то хорош я буду, если завтра примчусь галопом в наш лагерь, быть может, в разгар битвы, в обличье сарацина.
Алек Синклер скривился.
— Тут ты прав. Ладно, возьми мула и сложи во вьюки снаряжение. Если тебя поймают, ты окажешься, мягко говоря, в затруднительном положении, с мусульманским снаряжением или без оного.
— Есть что предвкушать... Спасибо. Когда вы хотите, чтобы я вернулся?
— Завтра, после полудня. Тогда у тебя будет время добраться до места и за утро как следует всё осмотреть. Если в Арсуфе ещё нет гарнизона Саладина, проверь, нет ли в окрестностях чего-нибудь подозрительного, не появились ли там его воины. Ну а если в цитадели уже стоят войска, постарайся оценить их численность и возвращайся как можно скорее. Обратный путь не займёт много времени, и найти нас не составит труда. Проникнуть в лагерь, возможно, будет посложнее, зато отыскать его будет легко.
— Понял. Тогда, пожалуй, мне лучше отправиться в путь.
— Кстати, если хочешь сойти за мусульманина, отправляйся в путь на одной из наших арабских лошадей, а не на бельгийском боевом скакуне.
— Что ж, кузен, моя признательность безгранична. Без ваших советов я, чего доброго, сунулся бы прямо в пасть к сарацинам, даже не подозревая, что мой конь и одежда меня выдают. Желаю доброй ночи. И если завтра придётся вступить в бой, берегите себя.
Андре Сен-Клер привстал на стременах и подался вперёд, заставляя лошадь преодолеть последний, самый крутой участок подъёма и ведя за собой в поводу безропотного мула. Уже больше мили они поднимались всё выше и выше, к гребню, до которого теперь оставалось не более сотни шагов. Сен-Клер бросал взгляды то вправо, то влево, чтобы не пропустить появления врага.
Горный кряж в виде разомкнутого круга походил на чашу с отбитым краем. Это сходство усиливали голые, лишённые растительности откосы и походившая на донышко чаши долина внизу. Андре рассеянно подумал — как могла образоваться эта гигантская посудина? Сейчас Сен-Клер находился примерно в миле над морем, простиравшимся на север и на юг, насколько хватало глаз.
Вообще-то Андре не собирался забираться так высоко. Его занесло сюда лишь потому, что все тропы на склонах шли вверх. Сейчас Сен-Клер думал только о том, как бы спуститься с высокого кряжа с обрывистыми краями на пологий луговой склон, видневшийся по левую руку. Храмовник намеревался ехать по этому склону параллельно хребту; тогда он находился бы ниже гребня, но выше всех, кто мог тоже появиться на этих кручах.
Более чем в двух милях позади остался Арсуф, который Сен-Клер недавно покинул. Когда Андре вскоре после рассвета добрался до этой крепости, оказалось, что, кроме него, его лошади и мула, там нет ни одного живого существа.
Старинная крепость со стенами из песчаника стояла без крыши, открытая всем ветрам, и Сен-Клер с первого взгляда заметил, что никто не пытался её укрепить и снова превратить в опорный пункт. Но, выполняя полученные указания, рыцарь задержался там на четыре часа, разведал всё вокруг и даже углубился в лежащий близ города лес, простиравшийся на много миль вокруг. Сен-Клер помнил повторявшиеся шёпотом слухи о ловушках и засадах среди деревьев, но, проехав больше мили по хорошо заметной тропе, решил, что никаких ловушек здесь нет и что все слухи — лишь враки.