Сокровище
Шрифт:
– Милая Наталин, - ответил он, поднимая её на ноги – свою дочь я бы переправил, и переправил бы Сюзанну, если бы ты согласилась сделать меня её отчимом. Но твоя гордость сделала это невозможным. Даже сейчас она мешает тебе внятно объяснить мне, что грозит твоей дочери.
Наталин вытерла слёзы. Ей не хотелось верить в то, что она сейчас сделает, но раз другого выхода нет…
– Я понимаю. – она опустила руку на колено дю Гресси – Гордыня – смертный грех. Наверное, ты прав, и я подвержена ей. – её пальцы прикоснулись к бедру, словно крылья бабочки – Но я готова искупить свою вину. – она провела рукой по его лицу и волосам – Порой ради детей матери идут
– Безрассудство – подходящее слово. – промолвил дю Гресси, отстраняясь от неё.
– Я так полагаю, это значит «нет»? – выдохнула Эмма, прибавив голосу твёрдости.
– Ты правильно полагаешь.
– А что, если я уйду из труппы?
Директор театра с жалостью посмотрел на свою приму. В глубине его сердца ещё жила любовь, которую та отказывалась принимать. Но ведь игра этой женщины не могла быть вечной, и вот теперь страдают они оба. Жестокая, жестокая стерва по имени Судьба!
– Этому никто не удивится. – тихо промолвил Жан – Во всём обвинят пресловутый спектакль.
Эмма поняла, что напрасно теряла время и унижалась перед этим человеком. Что он вкладывал в фразу «Я люблю тебя», когда говорил её? Только сейчас она поняла цену его словам. Не желая оставаться в этом кабинете ни минутой более, блондинка выбежала в коридор, едва не сбив с ног свою коллегу Мери Илрезью, стоявшую за дверью.
– Что ты делаешь? – удивилась она – Что происходит?
Эмма не отвечала, лишь удалялась вглубь коридора.
– Наталин, ты слышишь меня?
Но Наталин некогда было останавливаться, чтобы побеседовать с ней. Только что молодую женщину лишили последней надежды на относительно благополучный исход событий для её дочери. Эмма чувствовала, что задыхается, она вышла за порог театра, с силой оттолкнув от себя дворецкого и сорвав с шеи и выкинув дорогое колье. Актриса брела по улице, словно не замечая дождя, мешавшегося с хлопьями снега. Слёзы ослепляли её, а ветер гнал вперёд. Она шла по дорогам Нового Орлеана, подавленная, униженная и измученная.
Наконец она набрела на какую-то беседку, и ввалилась в неё, обессилев. Она больше не могла сдерживаться, и зарыдала. Всё кончено, она погибла! Скоро она упадёт в огонь и потянет за собой дочь. И что самое страшное, никто и ничто больше не в состоянии ей помочь…
Или же нет? Быть может, ещё есть такой человек, который наверняка сумеет защитить если не их обеих, то хотя бы Сюзанну? Им может быть лишь один человек во всей Вселенной…
– Гектор… - прошептала Эмма, немного успокоившись – Если ты жив, ты поможешь мне. Поможешь Сюзанне. Поможешь, правда?
Но одно дело сказать, и совсем другое – воплотить. С отцом своей дочери Эмма не виделась более пятнадцати лет. Что если его уже нет в живых?
«Нет, он жив. Я чувствую, я знаю. Мой капитан сумеет спасти мою девочку.»
До моря она дошла за десять минут. Глядя на волны, Эмма могла только сглатывать слёзы и молиться.
– Господи, смилуйся над нами. – шептала она, а ветер лишь теребил её золотистые локоны.
Комментарий к Глава 19. Война началась
Музыка к части:
Расправа над Полем: Joseph LoDuca - Stoning (OST Спартак: Кровь и песок)
Сцена на кладбище: Trevor Morris - These Bloody Days (OST Тюдоры)
Переговоры: Vanessa Mae – Toccata and Fugue in D minor
Терзания Эммы: Within Temptation - Shot in the dark
========== Глава 20. Танец смерти ==========
Битва началась незамедлительно. Численный перевес на поле боя не принадлежал ни одной из сторон, так что шансы у команды «Чёрной Жемчужины» и людей д’Амбуасье были равны… Не считая, пожалуй, возможности оставшихся на борту корабля пиратов палить по противнику из всех пушек. Но капитан Джек Воробей решил приберечь этот приём на самый крайний случай, чтобы ядром случайно не задело одну юную особу, находящуюся в самом эпицентре событий.
– Сюзанна, беги! – во весь голос крикнул Барбосса, обратившись к дочери – Не оглядывайся! Беги, не оглядывайся! И ни о чём не думай!
Девушке не пришлось повторять дважды – впервые она не стала спорить с отцом, и сделала то, что ей велели. Сжимая в руке стилет, она со всех ног бросилась в густые заросли. Она не оглядывалась – так ей казалось, что можно быстрее скрыться. Сложнее было не угодить в болото, но это препятствие казалось юной художнице вполне преодолимым.
– Догнать девчонку! – взревел д’Амбуасье – Живо!
Послушная Саригюль незамедлительно бросилась в погоню. Теперь жизнь Сюзанны как никогда зависела только от неё самой.
***
Тем временем у пещеры пламя сражения разгоралось всё сильнее и сильнее. Удар за ударом то одна, то другая сторона попеременно оттесняла противника дальше от пресловутой пещеры. Всё, что происходило, напоминало Гектору потасовку в таверне на Тортуге, только на этот раз ставки были гораздо выше. Его люди, не понимающие, что на самом деле происходит, и кому нужен этот бой, кололи и рубили случайных врагов. Навстречу им время от времени вылетали свинцовые пули из мушкетов и пистолетов противников. Внизу что-то взорвалось, чьи-то голоса перекликались на разных языках, а тех, кто орал громче всех, Барбоссе хотелось сбросить со скалы в первую очередь. Где-то неподалёку шумно издыхал какой-то конь, головорез, словивший нож в грудь, повалился на землю и покатился вниз, над головой капитана пролетел камень, и лишь по чистой случайности бросивший его, не попал в цель.
Здесь нужен не один корабль, чтобы расстрелять засранцев, решил Гектор, а минимум три, причём линейных. Но с тем же успехом можно пожелать и прихода помощи в лице прекрасной воинственной принцессы с ручным драконом, как в старинной сказке.
Едва взошедшее солнце скрылось за тяжёлыми серыми тучами. Налетел ветер, и вскоре на землю стали падать мелкие, но тяжёлые капли. Люди кишели повсюду – одни лихо орудовали мечами, другие размахивали боевыми топориками, третьи чередой выстрелов укладывали то одного, то другого своего противника. Барбосса знал, что на каждого члена экипажа «Жемчужины» его коварный французский соперник приведёт двоих своих головорезов. Надеяться можно было лишь на свои силы, ведь выстрелов орудий с корабля было немного, а всю команду Воробей не смог бы высадить для сухопутного сражения.
«Что ж ты, мать твою, так редишь с залпами? Ядра экономишь или порох? Ладно, тебе было бы приятно попасть в меня, но и жизнь Сюзанны сейчас на волоске! И всё из-за тебя, чёртов бабник! Только не вздумай бежать, я ж тебя из-под земли достану!»
А ветер, тем временем, крепчал, и дождь теперь лил, как из ведра. Теперь палить из пушек было бесполезно, а битва на мечах стала решающим фактором победы или поражения. Джек Воробей наблюдал за происходящем на берегу через подзорную трубу.
«Такое ощущение, что дело заступорилось. Даже интересно посмотреть на итог противостояния яблокоеда с обидчиками его дочурки и его самого… Или лучше присоединиться?»