Сокрушители
Шрифт:
По обе стороны коридора виднелись двери; все они были притворены, за вычетом самой дальней справа. Я осторожно двинулся к ней.
Сверху обретался еще один этаж, и никакой уверенности, что именно здесь обнаружатся узники, у меня не было. С третьего этажа тоже доносилась быстрая испанская речь, но я не уловил в громких голосах террористов ни малейшей тревоги. По-видимому, всех обитателей здания оповестили: предстоит недолгая канонада, волноваться ни к чему.
Не бегайте, как угорелые, не путайтесь под ногами, не задавайте идиотских вопросов. Короче,
И все же мне зверски не хотелось покидать лестничную площадку. В любую секунду какого-нибудь остолопа могло разобрать любопытство, и, спускаясь вниз, он (или она) узрел(а) бы перед собою весьма заманчивую, шагающую по коридору мишень ростом шесть футов четыре дюйма.
Деваться же из коридора было некуда: он оканчивался тупиком.
Я приближался к приотворенной двери по правую руку, но, повинуясь шестому чувству, помедлил перед иной - напротив. Маленькая, низкая дверца, снабженная висячим замком: возможно, за нею обретался чулан. Старомодная фарфоровая ручка - такие вышли из моды еще на заре века.
На шестое чувство при подобных обстоятельствах лучше полагаться. Я осторожно постучал:
– Дана?.. Модесто?.. Это друг, не вздумайте накинуться, когда войду...
Внутри послышался приглушенный звук, но Виллард некстати выпустил новую очередь, и я ничего толком не различил. Убрав двадцатидвухкалиберный "рюгер", я извлек из брючины припасенный ломик и сорвал петлю замка, благословляя собственную предусмотрительность: "фомку" надо было бы прихватить, даже не рассчитывая использовать лом как дубину. У "фомки" еще и прямое назначение имеется, воровское...
Только сдернув петлю долой, я убедился: замок просто-напросто продет сквозь ушки, усилие пропало впустую. Запирать чулан по-настоящему, разумеется, не требовалось: человек, находившийся внутри, так или иначе не сумел бы выбраться... Надо думать, узника (либо узницу) являлись допрашивать каждые полчаса, не то еще чаще, и ленились ворочать ключом лишний раз.
Перехватив лом за острый конец, дабы не поранить руку загнутым гвоздодером, я толкнул дверь. Изготовился на случай, если кому-нибудь вздумается прыгнуть на пришельца.
Помещеньице, действительно, служило чуланом. В старое доброе время. Теперь его использовали в качестве одиночной камеры, совершенно пустой - за вычетом фигуры, стоявшей на четвереньках посреди пола.
Обнаженный до пояса, окровавленный, грязный, покрытый устрашающими синяками человек. Поднятое ко мне лицо было так обработано кулаками, что я вряд ли признал бы пленника, даже встречавшись с ним прежде. Но человек пытался встать. Я пособил ему, прислонил к стене.
– Модесто?
Мужчина смог заговорить лишь после второй безуспешной попытки. Разбитые, распухшие губы отказывались повиноваться, слова прозвучали невнятно - и все же я слушал речь образованного субъекта. Хотите - верьте, хотите - нет, но Поль Энсиниас поздоровался со мною чуть ли не формально.
– Да... Я - Энсиниас, или... Модесто... Вернее, то, что осталось от Энсиниаса...
–
– Если прочь отсюда... на брюхе готов уползти... по-змеиному...
– Он быстро помотал головой: - Нельзя... Дана...
– Где?
– Проклятущая девка, - слова Энсиниаса начали звучать немного отчетливей, - уволокла ее. Анхелита. По-испански означает "ангелок". Недурное имя дали родители этому чудовищу? Кощунство, да и только... Теперь мерзавку зовут еще и El Martillo...
Впору было присвистнуть, но я сдержался.
– Неверный грамматический род в применении к женщине, - сказал Модесто, - но имечко несравненно более подходящее.
Значит, после безвременной кончины Доминика Морелоса место Молота заняла его любовница... Мак весьма заинтересовался бы этим, но у меня возникли заботы иного свойства. И очень срочные.
– Где сейчас Дана? Жива? Здорова?
– Здорова... Почти. Но ее надо найти, поскорее найти, выручить...
Возникшее за спиною движение я обнаружил все тем же спасительным шестым чувством. И крутнулся как раз вовремя.
Крупный мужчина, вооруженный узким клинком, похожим на средневековый фехтовальный кинжал, подкрадывался ко мне и буквально облизывался, предвкушая кровопролитие. Я наотмашь защитился "фомкой"; террорист легко прыгнул назад и осклабился, перекидывая нож из руки в руку. Он приплясывал, качался, вился, точно угорь, бросая мне вызов, приглашая ринуться в атаку и раскрыться, вознося лом над неприятельским черепом.
Фигу тебе, любезный...
Мне доводилось противостоять подобным выродкам. Игривый скот. Наглый скот. Самоуверенный скот, не дающий себе труда немедля поднять общую тревогу, поставить весь дом на ноги. Хорошо сложенный, сытый, мускулистый скот, убежденный, будто вполне способен самостоятельно пригвоздить мою тощую и не шибко впечатляющую персону к стене... Друзей он позовет уже потом: полюбоваться.
Я сделал замах, и, когда парень отпрянул, дожидаясь, чтобы ломик увлек мою руку в сторону, и позволил сделать быстрый выпад кинжалом, просто метнул "фомку" в неприятеля - точно так же, как мечут нож.
Стальной штырь перевернулся в полете на сто восемьдесят градусов и хрястнул в грудь террориста заостренным концом. Впрочем, даже неудачный бросок наверняка вывел бы парня из строя: "фомка" весил не меньше трех фунтов.
Парень выронил стилет, ударился о стену, сполз на пол, уставившись на торчащий меж ребер ломик: будто не постигал, откуда вырос этот металлический предмет?
– Пойду, разыщу Дану, - произнес я, пытаясь унять невольную дрожь в коленях.
– Ступайте по коридору, потом спуститесь по лестнице и убирайтесь подальше. Возьмите пистолет...
Я протянул Энсиниасу "рюгер".
– Стрелять во все, что движется, кроме субъекта, носящего джинсы, черный джемпер и синюю бейсбольную кепку. Это мой напарник, Виллард. У вас одиннадцать зарядов: десять в магазине и дополнительный - в боевой камере. Шевелитесь, не то пожалуют приятели этого молодца.