Соль чужбины
Шрифт:
— Скажите, что я благодарю, я тронута, — говорит Виктория Федоровна.
«Максомориц» разражается радостной речью на французском языке, стоя во фрунт.
Все кланяются, лучезарно улыбаясь. Наконец общий язык найден. «Бобчинский» отвечает на французском: ее «императорскому величеству» будет выделен переводчик и частный детектив для охраны, мастер своего дела. Человечек во фраке неловко кланяется.
— Спроси, — приказывает по-русски Виктория Федоровна. — Как скорей устроить встречу с мистером Астором?
Полковник повторяет вопрос: «Бобчинский» и «Добчинский» обмениваются репликами. Тот, что знает немецкий, отвечает:
В люксе пятнадцать комнат. Обойдя их, Виктория Федоровна осталась довольна: апартамент, действительно, царский. Правда, видела она дворцы и побогаче, хотя бы и их собственный дворец в Петербурге, неподалеку от Никольского собора. В «Асторе» просторно — это, пожалуй, главное достоинство апартамента. Удобная мебель, большая гостиная с овальным столом на двадцать персон, не меньше, стулья pandant, в углу низкий диван и кресла — возле камина из черного, с золотыми прожилками неизвестного камня. На стенах картины, изображающие бог весть что.
Ванная комната с небольшим бассейном, выложенная бело-черной и розово-голубой плиткой, с мраморным полом, золотыми кранами и полочками, Виктории Федоровне тут же захотелось насладиться теплой водой, снять ощущение усталости и напряжения последних часов. Но некстати появилась переводчица — неопределенного возраста миссис с аскетическим лицом и в роговых очках, представилась: «Дженни, Евгения Рессер». — «Вы русская, Евгения? Или немка?» — «Нет, ваше величество. У меня четыре крови. Родители много лет назад эмигрировали из России, но дома у нас родной язык — русский».
Евгения Рессер держалась независимо, но вполне почтительно и по-деловому. Были представлены горничные, лакеи, камеристки, парикмахер и медицинская сестра, согласован план проведения первого дня. После того как «императрица» отдохнет и пообедает, планировалась автомобильная прогулка с целью ознакомления с достопримечательностями. Дав необходимые распоряжения обслуге и сообщив номер своего телефона («Я живу на вашем же этаже, и при необходимости меня можно вызвать в любое время суток»), Евгения удалилась.
Полковнику было дано задание выяснить у директоров отеля, когда предполагается встреча с миллионером.
Виктория Федоровна, оставшись одна, впервые подумала о своей полной неготовности к переговорам с этим Астором (мысленно она называла этого богача лордом Астором: казалось благозвучней). Хорошо, если он даст заем «на дело Кирилла» — пусть и под проценты, — но не потребует ни земель, ни концессий, ни особых прав для себя в будущей России. Торговаться с ним? До каких пор, на каких условиях? Вдруг потребует Крым? Кавказ? Дальний Восток? Мало ли какие планы on вынашивает. Благотворительностью миллионеры не страдают. И тут все не продумано, не подготовлено. Хоть бы советчика, дипломата с собою взять. Но теперь и об этом мечтать поздно. Надо ей и тут целиком рассчитывать только на свой ум. «Будем спокойны, Виктория, — сказала она себе. — Спокойны и мудры. Смотрите зорче».
За обедом у «императрицы» было хорошее настроение. Она подшучивала над Анной, обещая отдать ее замуж за старого миллионера. Опоздавший к началу обеда полковник долго извинялся за «недозволенность поведения», пока Виктория Федоровна не напомнила ему о поручении. «Максомориц» смутился до крайности и путано ответил, что того хозяина отеля, который говорит по-французски, он не застал, а другой, изъясняющийся по-немецки, очень торопился и ответил неясно. Насколько «Максомориц» понял, миллионер отбыл по совершенно неотложным делам и вернется дня через два-три. Астор просит извинения у ее величества, но дело оказалось настолько серьезным, что задержать свой отъезд он не смог.
Виктория Федоровна попросила Рессер перепроверить все.
Дженни вернулась настолько быстро, что у всех одновременно мелькнула мысль — переводчица вовсе не ходила никуда. Впрочем, она вполне могла воспользоваться и телефоном из своего номера... Информация полковника подтвердилась. Господина Асгора два-три дня не будет в Нью-Йорке. Он потребовал создать «ее императорскому величеству такие условия для отдыха и развлечений, чтобы эти дни пролетели как час». И раз на сегодня деловая встреча отменяется, императрица может выбрать любой способ провести время. Дженни осмеливается предложить экскурсию по городу — автомобили у входа. Виктория Федоровна пожелала ехать незамедлительно...
Две машины, быстро отъехав от отеля, влились в реку, по которой потоком в обоих направлениях двигались легковые и грузовые автомобили, омнибусы, такси. Они ехали по Бродвею. Слева и справа мелькали спрессованные в ряд здания. Узкими, темными щелями разбегались перпендикулярные улицы. Уступами — одна пирамида на другой — лезли в небо небоскребы. В глазах Виктории Федоровны рябило. Дженни говорила без умолку. Голос был ровным, менторским, усыпляющим.
— «Вулворт-билдинг», — перечисляла Рессер. — «Метрополитен-лайф» — двести десять метров. Полюбуйтесь, отсюда видно здание муниципалитета, увенчанное многоярусной башней. Далее, уступами, темно-коричневый небоскреб с золоченой декоративной башней — так называемый «Радиатор-билдинг», Банк Пруст... Мы с вами, ваше величество, на Бродвее. Здесь наряду с центром американского бизнеса — это чисто наше слово, оно означает «дело», «предприятие», но не только... Это и главный центр развлечений. Тут превосходные отели, универсальные магазины, дорогие рестораны и клубы, театры и синематографы, казино и некоторые не особенно придерживающиеся морали заведения...
— Но совсем нет церквей.
— Церковь Святого Павла мы проезжали, ваше величество.
— Одна на весь огромный город?! — ужаснулась «императрица».
— Американцы — верующий народ. И... и церквей у нас достаточно. Они не так заметны, как в России. Быть может, вы желаете остановиться и выйти?
Человечек во фраке шевельнулся и привычным жестом сунул руку под фрак, куда-то под мышку.
— А для чего?
— Ну, я не знаю, ваше величество. Осмотреться. Может, вам захочется посетить магазин, выпить кофе.