Соль и сирень 2
Шрифт:
— Не важно, — вздрогнул Тим от резкого порыва ветра. — Учили тебя или нет, если это внутри тебя, значит, оно часть тебя. Значит, ты можешь этим управлять.
— Ты можешь управлять работой своей печени? Или сердца? — съехидничала я. — Это тоже самое!
Рассердившись на непонятливость друга, я попыталась встать, но ноги слушались плохо, а точнее, вообще не слушались. Не успела я до конца принять вертикальное положение, как правая нога поехала, вслед за ней устремилась и левая, и грохнулась обратно в снег, едва успев смягчить падение выставленными руками, больно приложившись локтями обо что-то твердое, ровное и скользкое.
— Что за…?
Потерев ладонью, я обнаружила кусок мутного льда.
— Лед, — растерянно прошептала я и тут повторила, уже громче, поднимаясь на четвереньки: — Здесь лед!
И бросилась судорожно разгребать снег, очищая поверхность под нашими ногами. Пронаблюдав некоторое время за моими действиями, Тим присоединился к расчистке, хотя и видно было, что каждое движение дается другу с трудом. Уже вскоре стало очевидно, что все это время мы шли не по заснеженной земле, а по заснеженному льду.
— Это похоже не озеро, — пробормотал друг, всматриваясь в лед, который имел серый оттенок с примесью легкого голубого свечения. — Или реку. А это что? Погоди-ка… Мира! Иди сюда!
У Тима был такой голос, что я все бросила и рванула к нему.
— Смотри, — и друг ткнул пальцем в лед.
Упав рядом на колени, я опустилась вниз, практически уткнувшись носом в замороженный пласт воды, ощущая кожей исходящие от него потоки холода.
— Куда смотреть? Хотя, стой. Кажется, я что-то вижу, — пробормотала я, всматриваясь внутрь.
В следующую секунду послышался треск. Сперва он был приглушенным, словно доносящимся откуда-то издалека. Но, неумолимо нарастая, звук приближался, становясь мощнее, яростнее, злее. До тех пор, пока лед под мной с оглушительным грохотом не взорвался, выбрасывая на поверхность столбы ледяных осколков. Отброшенная в сторону ударной волной, я заскользила по льду на животе, словно пингвиненок, шаря руками вокруг в бесплотных попытках затормозить движение. Прокатившись по инерции еще пару метров, я умудрилась зацепиться рукавом за что-то, что при ближайшем рассмотрении оказалось вмерзшей в воду корягой, кусок которой остался над застывшей водой.
— Мира! — завопил Тим и со всех ног, покачиваясь, спотыкаясь, падая и тут же поднимаясь снова, бросился он ко мне.
А за его спиной выкарабкивались на свободу чудовища.
Глава 17
Сперва появился один, потом второй, следом выкарабкался третий. Вот, ползком из-за обрубка ноги, подтягивая себя руками, в нашу сторону потянулся четвертый. Там, подо льдом, их было так много и с каждым новым звуком ломающегося льда на поверхности появлялось все больше и больше чудовищ, которые все это время находились под нами.
Они были похожи на людей, но человеческого в них осталось мало. Изломанные тела, торчащие из начавшей разлагаться плоти белые обломки костей, порванная одежда, болтающаяся мокрыми лохмотьями вместе с полу оторванными кусками мяса. У некоторых не было глаз, лишь черные запавшие глазницы в окружении полукружий копоти, словно кто-то или что-то при жизни выжгло им глаза. У других глаза имелись, но глядели бессмысленно, тупо, протягивая вперед руки и изрыгая из потрескавшихся ртов булькающие звуки, вместе с серо-зелеными пузырями. У многих были разбиты головы и обнажены кости черепа, как будто при жизни с них пытались снять скальп. Пергаментная, отливающая синевой замерзшая кожа, была испещрена темно-бордовыми, практически черными, прожилками, буграми проступавшими под кожей.
Тим уже почти добежал до меня, когда одно из чудовищ внезапно остановилось, прекратив конвульсивно дергаться, и, выпучив мутные, подернутые белесой пленкой глаза, схватился за горло. Дергаясь, как в припадке тошноты, он рухнул на снег и из его глотки фонтаном вырвалась черная жижа, заплескав все вокруг, в том числе, и других чудовищ, которые продолжали ковылять, хрипя, рыча, щелкая выбитыми суставами, мерзко хлюпая чем-то внутри и не обращая никакого внимания на блюющего монстра-собрата. Кажется, их вообще ничего не интересовало.
Ничего, кроме нас. А из пробитой неведомой силой проруби продолжали появляться ожившие трупы, которые, если судить по их внешнему виду и одеянию, погибли вовсе не мирной смертью. Одинаковая черная одежда, а, точнее, её остатки, одинаковые ранения от чего-то, вроде меча или боевого топора, и тот факт, что все они определенно принадлежали к мужскому полу, наталкивали на определенные мысли.
— Это что, зомби? — подлетая ко мне и с трудом выдыхая, простонал Тим.
— Я думаю, это солдаты, — поделилась я мыслями.
— Солдаты, которые выбрались из замерзшей реки? — хватаясь за бок, просипел друг, глядя на меня огромными глазами, расширившиеся зрачки которых целиком вытеснили радужку. Ему было страшно. Очень. А я ничего не могла сделать. Я не могла вернуть его в спокойный привычный мир, где самой большой опасностью считалось перейти дорогу в неположенном месте. Я привела его сюда, в мир магов и колдуний, принцев и рыцарей, домовых и демонов, и полчища других мерзких тварей, как овечку на закланье, хотя сама с трудом выживала.
— Их сюда сбросили… Сбросили после смерти, — дошло вдруг до меня.
— Мира, — задергал мой рукав Тим, вцепившись в него мертвой хваткой, от которой затрещали швы вконец изгвазданного платья.
Проследив за его взглядом я увидела, как под льдом, на котором я своим же телом расчистила дорожку от снега, изображая откормленную морскую птичку, начала появляться сеточка мелких трещин, словно разрушая его изнутри.
Послышался уже знакомый треск…
— Бежим! — заорала я не своим голосом, подхватилась и рванула к лесу, надеясь успеть добежать раньше, чем лед под нами провалится, и мы обрушимся прямо в тесные объятия очнувшихся мертвецов.