Соль
Шрифт:
Андерсон прищурился с профессиональным лукавством:
– А вы тот самый Фролов, который так много писал о русалках? Вы ныряльщик?
– Нет. То есть да, я занимался проблемой работорговли. Но я не ныряльщик.
– Все это ерунда, - Андерсон с удовольствием затянулся.
– Русалки… Далекий и прекрасный мир. Таинственный. Да… Потеря идентичности - вот что их ждет. Путь человечества - от многообразия к идеалу. Улицы городов заполнятся идеалами, которые носят одно и то же, смотрят одно и то же, читают, слушают одно и то же, любят одно и то же и выглядят одинаково, - он выпустил кольцо дыма, и
Эрвин отвел глаза. Собеседник вызывал у него все большую неприязнь, и это было плохо.
Ему очень хотелось пить. День выдался жаркий, палило солнце, лучи пробивались сквозь прорехи в старом тенте и яркими пятнышками лежали на столе, на бумагах, на круглом, с залысинами, лбу Андерсона. Задний двор порос дикой травой, в траве ржавели качели, на которых много лет никто не качался.
– Господин Андерсон, ваша книга - я имею в виду «Соль» - великолепная сказка… романтическая история, сумевшая воплотить сумасшедшую веру в любовь, желание любви, стремление и убежденность, что любовь непременно отыщется, она назначена каждому… А вы сами верите, что любовь русалки и земного юноши - условно говоря, принца - возможна?
Андерсон самодовольно улыбнулся:
– Почему нет? Только вы неправильно ставите вопрос. Не важно, что возможно, а что нет. Важно - поверит ли публика. Если вы опишете разумное существо с тремя головами и хвостом, опишете талантливо - читатель поверит.
– Читатель поверил в любовь русалки и принца?
– Вы ведь сами сказали. Книга имеет, м-да, некоторый успех, - Андерсон улыбнулся с напускной скромностью.
Эрвин облизнул губы:
– Что вы знаете о работорговле?
– Как?
– О работорговле. Вам известны ее масштабы?
– Не совсем понимаю, - Андерсон нахмурился.
– В моей книге нет ни слова о работорговле.
– Конечно… Вы знаете, что русалку невозможно поймать в открытом море? Вернее, ее нерентабельно ловить в море - затраты намного превышают выручку?
– Я никогда не интересовался… - благодушие слезало с Андерсона, будто позолота.
– Вы видели русалок в неволе? Вот, скажем, ваш сосед напротив, у него такой высокий забор и такой уютный особняк. И, конечно, бассейн. Вы можете поручиться, что у него не сидит в бассейне русалка на цепи?
Андерсон затушил сигарету. Вид у него был потерянный и мрачный.
– Вы так добивались этой встречи, Фролов…
– Потому что это очень важная встреча. Жизненно необходимая. Вы, Анс Андерсон, без малого пятьдесят лет назад написали книгу. Оставим сейчас ее литературные достоинства… Дело не в этом. Ваша книга породила миф. Самостоятельный информационный объект. И этот миф - о русалке и принце - существует отдельно от вас и от вашей книги. Понимаете?
– Хочешь заработать?
– спросил управляющий, и Виталик удивился. Те деньги, что ему платили до сих пор, казались пределом мечтаний и потолком богатства.
– Есть для тебя задание, - управляющий вдруг подмигнул.
– Ночная смена.
Виталик поставил на стол бокал с недопитым коньяком.
– Я не проститутка, - сообщил он, глядя в глаза управляющему.
– Мне такого не предлагали и…
– И никогда не предложат, - управляющий фыркнул, как кот.
– Гордый какой, пороховая бочка… Ночью выйдешь в море на веслах. Рыбу ловить.
– Рыбу?!
– Почему нет? Дам тебе закидушку, фонарик… Бычков натаскаешь. Или покрупнее чего.
– Не понимаю, - подумав, сказал Виталик.
– И молодец. Часиков в двенадцать можно отчаливать… Согласен?
Озадаченный Виталик допил коньяк и вышел из административного домика, куда управляющий зазвал его для этого странного разговора. Вечерело, пляжники потихоньку собирались под тентом бара. На причале в одиночестве сидел Артур, курил, болтая ногами над водой.
– Что, Виталь, принимаем тебя в принцы?
– Это как?
– Виталик подошел и сел рядом. С Артуром всегда было интересно поговорить.
– Ночью идешь за рыбой?
– Ага.
– Значит, принц, - Артур затушил сигарету о край причала. Его длинные светлые волосы были собраны в «хвост».
– Да ты не парься. Это просто.
– Бред!
– Андерсон наконец-то вышел из себя.
– Вы что же, теперь обвиняете меня в том, что русалок ловят и продают?! Только попробуйте опубликовать что-то в этом роде! Я на вас в суд… Бульварный писака! «Анс Андерсон - отец работорговли!» Да как у вас повернулся язык!
– Выслушайте меня, - Эрвин едва сдерживал раздражение.
– Я пришел к вам не затем, чтобы довести до гипертонического криза. А затем, чтобы… - Эрвин запнулся.
– Критики никогда вас не любили. Называли сочинителем дамских романов, не принимали всерьез. Но вы единственный из ныне живущих, кому оказалось под силу создать миф. Вы не виноваты, что он губит русалок. Так сложились обстоятельства. Но вы, ваша книга, стояли у истоков.
Андерсон резко дернулся в кресле. Белый луч - солнечный палец - перепрыгнул с его лба на макушку и обратно.
– Послушайте, вы…
– Я пришел к вам по делу, господин Андерсон. Я принес вам заказ. Я не самый богатый человек, но у меня еще кое-что осталось… Дом, например. Я продам его и заплачу вам гонорар. За новую книгу - о том, что любви на самом деле не существует.
Андерсон поперхнулся и долго кашлял. Эрвин уже начал беспокоиться, не приступ ли это астмы.
– Уходите, - прохрипел писатель, вернув себе способность говорить.
Эрвин встал и взял со стола подписанный томик «Соли».
– У вас есть мой электронный адрес… Я очень жду вашего письма, господин Андерсон.
– Убирайтесь!
Эрвин в одиночестве прошел через душный дом, сам отпер входную дверь и сам захлопнул ее за собой. Добрался до машины (прокалившаяся на солнце железная коробка), открыл багажник, из сумки-термоса вытащил бутылку минеральной воды и долго пил из горлышка, захлебываясь и обливаясь.
Которую ночь подряд Виталик сидел в лодке неподалеку от берега. Рыба ловилась плохо, но управляющий все равно посылал его в море раз за разом, и в конце концов Виталику это даже стало нравиться. Он смотрел на огни набережной; каждый огонек - белый, красный, желтый - тянулся по воде ниточкой, и эти нити рвались и дробились. Стоял штиль, лодка только чуть покачивалась, и легонький бриз доносил с берега обрывки музыки.