Солдат великой войны
Шрифт:
Беллати отправлялись обедать на другой берег Тибра, как, собственно, и почти каждый вечер. Их сын вместе со своим подразделением находился на борту боевого корабля, пересекающего Адриатику, а дочь вышла в сад нарвать букет цветов, который они собирались подарить хозяйке дома, где их ждали к обеду. Она слишком долго одевалась, уже стемнело, но отец сказал, что в сарае для инструмента есть фонарь новой модели, так что она может не опасаться перепачкаться как трубочист.
Подходя к сараю с лопатой в руке, Алессандро подумал, что садовник мог оставить ее специально, а потому лучше всего прислонить ее к двери, не занося в сарай.
Там же, в
Балка была далеко вверху, садовники были парнями высокими, по крайней мере, по сравнению с Лиа Беллати. Они держали фонарь за днище и цепляли проволочной ручкой за гвоздь. Спичка наполовину сгорела, когда Лиа начала оглядываться в поисках какой-нибудь подставки. В углу стояла бетономешалка, но слишком тяжелая, чтобы Лиа сумела перетащить ее под фонарь. Вдоль стены лежали лестницы, которыми пользовались садовники, когда обрезали яблони. Самая короткая уперлась бы в крышу. Спичка догорела.
Алессандро прислонил лопату к двери. Звук напугал молодую женщину, находившуюся в сарае. Но она решила, что дверью хлопнул ветер, и зажгла вторую спичку.
Уже поворачиваясь уходить, Алессандро краем глаза заметил свет, вспыхнувший в щелях между досками. Он знал, что садовники давно ушли. И решил, что в сарай забрался вор. Старинные лестницы из прочного дерева с бронзовым крепежом стоили дорого. Бетономешалка тоже могла принести кругленькую сумму, только едва ли ее удалось бы быстро катить по улице. Он приник к щели.
Посреди сарая элегантно подпрыгивала девушка, держа спичку в одной руке. В сарае она находилась достаточно долго, чтобы снять плащ и положить его на лестницу. Плащ, как и юбка, были из очень дорогого черного бархата. На блузке сверкала бриллиантовая брошь. И хотя Алессандро подумал, что камни слишком велики, чтобы быть настоящими, Лиа стекляшек не носила. Светло-каштановые волосы выгорели на солнце и в свете спички отливали золотом. И тут спичка догорела и погасла.
Алессандро продолжал всматриваться в темноту, гадая, не привиделась ли ему эта пританцовывающая на месте девушка, и надеясь, что представление не закончено. Так и вышло. Вспыхнула еще одна спичка. Девушка смотрела вверх, тяжело дыша, и что-то бормотала. Потом подпрыгнула. Алессандро это так удивило, что он ткнулся носом в стену сарая, но ему хватило ума не выдать свое присутствие вскриком.
Небольшой рост только подчеркивал ее гибкость и, как она только что продемонстрировала, спортивность. И хотя в профиль под некоторыми углами ее лицо казалось несколько перекошенным, в анфас оно выглядело великолепно. Когда девушка вновь принялась подпрыгивать, у Алессандро появилась возможность приглядеться к ней более внимательно. Шелковистая кремовая блузка плотно облегала тело, которое выглядело бы соблазнительным, будь оно даже высеченным из мрамора и выставленным на Вилле Дориа Памфили. Но девушка еще и двигалась, и, когда она подпрыгивала, на ее грудь сила притяжения действовала меньше, чем на остальное тело, и по пути вниз она слегка зависала в воздухе. Благодаря наследственности, а может, занятиям плаванием и гимнастикой, в ее фигуре были и красота, и пышность.
Алессандро не догадывался, что она пытается достать фонарь. Он видел только, что она подпрыгивает и разговаривает сама с собой в садовом сарае. Спичка опять погасла.
Чиркнув еще одной, женщина подошла к бетономешалке и, чтобы понять, удастся ли ее сдвинуть, сильно тряхнула. Алессандро открыл дверь. Девушка обернулась и высоко подняла спичку. Он по-прежнему не видел фонаря, но внезапность играла ему на руку.
– Куда-то собрались? – осведомился он.
Она густо покраснела, и от прилива жаркой крови к лицу и шее волна аромата ее духов растеклась по сараю. Если бы Алессандро впервые увидел ее именно в этот момент, то влюбился бы без памяти. Однако он спросил:
– Что это вы делаете?
– Не ваше дело, – нервно ответила Лиа.
Алессандро улыбнулся, чем смутил ее еще больше.
Она схватила плащ и бросилась к двери мимо него.
Он уже подумал было, что никогда больше ее не увидит, но, поравнявшись с ним, она сунула ему в руку коробок финских спичек и велела следовать за ней.
Он последовал за ней. Дойдя до живой изгороди, она бросила на нее плащ и прошла в цветник. Алессандро – за ней, сокрушенный ароматом ее духов и запахами цветов. Он опаздывал к обеду, но ему это было уже безразлично.
– Зажигайте спички, – распорядилась она.
– Все сразу?
– Разумеется, нет, что за глупость. По одной.
Когда он зажег первую и поднял, она в первый раз посмотрела на него и не сводила с него глаз, пока та не догорела.
Когда Алессандро зажег вторую, она наклонилась к цветам. Пока же горела первая, она не могла оторвать от него взгляда, потому что внезапно ее осенило: именно за такого она могла бы выйти замуж. Богатые мужчины, мужчины, старше ее на десять или пятнадцать лет, хотели жениться на ней, но она им отказывала. Слишком много дольче стил нуово [17] , говорил отец, слишком много Петрарки, слишком много независимости. «И за кого же ты выйдешь замуж? – спрашивал он. – За тренера по теннису? За пастуха?» Всякий раз, когда отец это говорил, два десятка банкиров и промышленников мечтали о том, чтобы она выбрала кого-то из них. Она и правда намеревалась выбрать мужа сама.
17
Дольче стиль нуово (Dolce stil nuovo, дословно с итальянского – «сладостная новая манера письма») – литературное направление, возникшее на границе Средних веков и Возрождения в крупных торговых городах Тосканы и Романьи – Флоренции, Ареццо, Сиене, Пизе, Пистойе, Болонье и других.
– Вы, должно быть, оттуда, – Алессандро указал на дом ее отца.
Она собрала охапку цветов и выпрямилась, повернулась к нему лицом.
– Да.
– Как вас зовут?
– Лиа Беллати. А вы – Джулиани.
– Алессандро.
Она протянула руку за спичками, и он отдал ей коробок. Потом подошла к живой изгороди и взяла плащ.
– Позвольте проводить вас до калитки, – предложил он. – Я достаточно хорошо знаю сад, чтобы найти дорогу в темноте.
Она взяла его под руку. Пусть и чопорно, но он почувствовал идущее от нее тепло, и глубоко вдохнул только от того, что они соприкоснулись.