Солдаты далеких гор
Шрифт:
– Вы, если что, нас зовите, – влез с предложением Пряхин, но старшина еле заметно толкнул его локтем.
Этот жест Шелестов заметил. «Почему Букин остановил парня? – подумал он. – Не хочет с нами связываться, не хочет раньше времени заводить разговор? Боится что-то иметь с НКВД? Неудивительно, что, побывав в плену и наслушавшись страшилок, он мог настороженно относиться так к наркомату». Поговорив больше на общие темы, Шелестов намекнул солдатам, что им не стоит раздражать своего командира и лучше не афишировать их визит к разведчикам. Оказалось, что сделал он это вовремя, потому что через полчаса к ним в сарай пришел командир
Войдя, низко нагнувшись в дверном проеме, где он при его росте мог задеть головой притолоку, командир уселся за стол напротив Шелестова и снял армейскую фуражку. Румын обвел сарай взглядом, кивнул другим русским, а потом не спеша полез в карман френча и достал оттуда лист бумаги, исписанный колонками цифр.
– Москва выходила на связь, мы приняли шифрованное сообщение, – сказал Константинеску, произнося слова с сильным акцентом. – Я не требую от вас раскрыть все ваши секреты. Я понимаю, что приказ есть приказ, вы армия и мы на войне. Но в целом о ваших намерениях мне хотелось бы знать. Здесь я командую.
Расспросив о том, обеспечены ли русские горячим питанием, командир наконец ушел. Оперативникам не очень понравился этот визит и подозрительные взгляды румынского командира. Не доверять русским оснований у румын, кажется, не было. Бой в горах все сказал сам за себя. Но бывшие советские военнопленные рассказали, что в отряде народ разный и обстановка неоднозначная. Идут споры и о тактике, и по политическим вопросам тоже есть разногласия. Как рассказал Букин, коммунистов в этом отряде почти нет. Есть сторонники монархии, но большая часть выступает просто за независимость Румынии и против гитлеровцев. Артиллерист предположил, что они просто чего-то ждут, ждут, когда кто-то сделает за них всю кровавую работу, а они потом придут на готовенькое брать власть в свои руки.
Шелестов уселся за стол и стал расшифровывать послание. Оперативники напряженно ждали, что ответил Платов. Наконец он закончил расшифровку, еще раз пробежал глазами весь текст и, подняв голову, посмотрел на своих ребят.
– Нам сменили задание. Выдвигаемся в городок Гешти. Послезавтра у нас там встреча со связником.
Сосновский присвистнул и откинулся на стенку сарая, заложив руки за голову. Оперативники хмуро переглянулись. Каждый понимал, что продолжение операции, связанной с захватом документов разведшколы, уже трудновыполнимо, потому что кардинально изменились условия и количество неизвестных в этом уравнении стало больше. Но новое задание – это сплошь неизвестные плюс никакой подготовки, полное незнание обстановки и надежда только на связника, который то ли придет, то ли нет. То ли он настоящий, то ли перевербованный. Или вообще роль связника играет гестаповец.
Но если связник передаст информацию и она окажется верной, то выход на новый объект без разработанного и выверенного маршрута – это угроза провала группы. Работа на месте без подготовки, без длительного изучения обстановки – угроза провала. Успешные операции готовятся неделями и месяцами. Просчитываются все варианты развития событий, варианты прикрытия и выведения группы с места проведения операции. Сейчас, видимо, о таких роскошных условиях при выполнении задания придется забыть. Даже неизвестно, куда придется направиться. Хорошо, если на территорию Советского Союза, но она почти вся освобождена, части Красной Армии повсеместно уже переходят государственную границу и гонят врага.
Шелестов
– Пятьдесят километров отсюда, – сказал он. – Это если по прямой. По дорогам будет семьдесят или восемьдесят.
– Вон две неплохие речные долины между гор, – показал пальцем Буторин. – Если двигаться по ним, то по любой из них относительно прямой путь. Да и не такой сложный. А дальше в низине уже проще идти напрямик к Гешти.
– Предлагаю уходить тихо и без свидетелей, – подсказал Коган. – Учитывая, что тут такие сложности и распри, не удивлюсь, что среди партизан есть парочка агентов-провокаторов. И они доложат немцам о загадочных русских, которые могут быть теми, с самолета.
– Согласен, – кивнул Шелестов. – Уходим завтра в ночь. Задача – собрать продукты любым способом. Со старшиной и его ребятами я поговорю сам.
– Риск, – покачал Коган головой. – Мы их не знаем.
– Оправданный риск, – возразил Сосновский, поднимаясь с лежанки и снимая с гвоздя кепку. – Ребята доказали, что они не предатели. Они сражались при нас с немцами. Никто же не возразит? А та группа, с которой они ходили в рейд? Румыны сразу бросились нас спасать, значит, группа, с которой наши ребята близки, с которыми ходят на задания, лояльна к русским. Это второе! А третье и немаловажное то, что бойцы изучили местность, знают, где на немцев можно натолкнуться, а где есть возможность обойти. Они тут полгода, а это что-то да значит. Я за них. А сейчас я на кухню.
Старшина Букин присел у холмика и стащил сапог. Теплый летний воздух коснулся натруженной вспотевшей ноги. Перематывать портянки и сразу натягивать сапог не хотелось, и старшина снял второй. Он сидел, чуть шевеля пальцами, и солнце пригревало лицо, босые ноги. «Надо портянки на кусты развесить, – лениво подумал артиллерист. – Пусть немного просохнут». Он полез в карман за кисетом, но тут же вспомнил, что второпях недавно сунул его в вещмешок. Курить хотелось, особенно на таком вот незапланированном отдыхе. Вставать и идти к мешку, который лежал в трех метрах от него, старшине тоже не очень хотелось. Но желание покурить победило.
Усмехнувшись своей накатившей лени, Букин лег на бок и потянулся к мешку, потом чуть подвинулся, сползая по мягкой траве, чтобы дотянуться до него, и тут же услышал голоса. Старшина сначала не понял, откуда эти голоса раздаются, но вдруг сообразил, что холмик, у которого он присел – это землянка. И рядом с ним отдушина. Землянка на окраине партизанской базы, не командирская, а временная. Ее используют, когда в отряд прибывают гости из штаба, связники, новые бойцы. И сейчас там кто-то был. Двое или даже трое, и они уселись у самой стены и негромко разговаривали. Но здесь отдушина, и они забыли о ней.
Говорили по-румынски, и Букин понимал не все. Он не узнавал голосов, но насторожило то, что говорили о русских. Сначала старшина подумал, что говорят о нем и его товарищах, с которыми они бежали из плена. Но потом он понял, что речь идет о русских разведчиках, которые летели на самолете и которых они спасли во время перестрелки с фашистами.
– Ты говоришь глупости, – утверждал низкий глубокий голос. – Хочешь сказать, что немцы перебили своих солдат, чтобы поставить нам провокаторов?