Солдаты вышли из окопов…
Шрифт:
Ленин кончил речь, спустился с башни. Несколько рабочих стали пробираться к нему.
— Товарищи, пропустите! Мы от Выборгского райкома! Важное дело к Владимиру Ильичу!
Толпа раздалась, пропуская выборжцев. Один из них остановился перед Лениным, достал из грудного кармана маленькую красную книжечку.
— Товарищ Ленин… Владимир Ильич! Выборгский районный комитет большевиков поручил мне вручить вам партийный билет нашей организации.
— Спасибо! Прошу вас, передайте мою глубокую благодарность выборгским товарищам. — Ленин посмотрел на номер билета. — Значит, в вашей организации, кроме меня,
— Да, Владимир Ильич, вы будете шестисотый!
И рабочий обеими руками пожал руку Ленина.
Свердлов разговаривал с каким-то солдатом. Они вместе подошли к Ленину.
— Владимир Ильич, — сказал Свердлов, — вы поедете на броневике. Его поведет товарищ Феодоров.
— Что ж, поедемте, товарищ Феодоров, — весело сказал Ленин. — Вы, похоже, рабочий?
— Так точно, Владимир Ильич, рабочий. Призван из запаса. Вы уж не беспокойтесь, доставлю в полной сохранности.
— А я и не беспокоюсь. Так вот покажите, где мне сесть.
Броневик медленно двинулся с места. Рабочие и солдаты развернулись большими отрядами и с развевающимися знаменами пошли за броневиком на Каменноостровский, к зданию Цека большевиков.
Была уже поздняя ночь, но город не спал. Во многих домах светились окна, на балконах виднелись какие-то фигуры.
Все эти люди тревожно вглядывались в темноту, откуда сначала доносились революционные песни, а затем появлялось мощное шествие: шли люди в куртках, кепках, шли вооруженные солдаты, матросы и между ними, освещенный огнями факелов, продвигался вперед броневик. И у ворот, и на балконах в смятении переговаривались:
— Что это?
— Кто эти люди?..
— Куда и зачем они идут?..
Между тем со всех окраин Петрограда все шли и шли рабочие и солдаты на Каменноостровский приветствовать Ленина. Чуть не на каждой улице приходилось останавливаться. Идущие навстречу броневику рабочие хотели видеть Ленина, услышать, что он им скажет. Владимир Ильич выходил на ступеньку броневика, и тогда шум стихал. Дымным, темно-красным огнем горели факелы. Народ слушал Ленина. Ильич был очень оживлен, и Мазурин поражался его неуемной энергии: Ленин казался неутомимым. Каждая его речь не повторяла предыдущую — он находил новые, живые слова. Казалось, что весь пролетарский Петроград, вобрав в свою толщу многие тысячи солдат и матросов, залив своими широкими потоками улицы и площади города, празднует в эту апрельскую ночь невиданное народное торжество.
Чем ближе подходил ленинский броневик к зданию Центрального Комитета, тем гуще и многочисленней становились людские массы, и Мазурину, как и тысячам других рабочих, этот путь от Финляндского вокзала к большевистскому штабу виделся как путь грядущей социалистической революции, которую возглавлял Ленин. Звучали «Варшавянка», «Марсельеза»… Песни словно сталкивались между собой, но не мешали одна другой, в них слышалась глубокая сила и свежесть молодой, только что вырвавшейся из долгого плена народной жизни.
Броневик остановился перед дворцом.
Ленин медленно шел к подъезду, разговаривая с окружавшими его людьми. Свердлов шагал рядом, внимательно слушал. Когда они вошли в вестибюль, он спросил:
— Ну как, Владимир Ильич, понравился вам наш рабочий Петроград?
— Это больше, чем можно было ожидать! — горячо произнес Ленин. — Да, да, больше! Меньшевички по-прежнему архиомерзительны, однако ничего у них не получается — ничего! Пролетариат поймет, куда ему надо идти, и мы скажем ему всю правду. Вы видели, товарищ Свердлов, что делается на улицах. Как по-вашему, чем все это вызвано? Только одним: уверенностью народа в неизбежности социалистической революции! Конечно, она произойдет не сразу, будут трудности, много, ох как много придется нам поработать, подраться, завоевать народное большинство, но в конечном счете мы победим!
Они поднялись на второй этаж.
На улице, перед дворцом, усиливались шум, возгласы:
— Ленин!
— Ленин!
— Ленин!
Все новые колонны подходили в дому, и алые знамена и полотнища с надписью «Привет Ленину!» придвигались ближе, закрывая фасад дворца.
Ильич вышел на балкон. Минуту выждал, пока стихнут приветственные крики, и заговорил, наклонившись вперед, ясно и точно бросая каждое слово.
Всю ночь народ не расходился. Никто не чувствовал усталости. Точно большая дорога развернулась перед людьми, они глядели в ее светлые дали и были готовы бесстрашно идти по ней.
Мазурин не ложился спать в эту ночь. Бродил по городу, потом до утра просидел в Петроградском комитете, где было много людей. Он твердо решил, что не может уехать на фронт, не поговорив с Лениным, и утром пришел в Цека. Сказал о своем желании Свердлову. Тот внимательно на него поглядел, понял, как много значит для этого солдата свидание с Лениным.
— Пойдемте, со мной. Владимир Ильич очень занят, но для вас у него найдется время.
Через несколько минут Мазурин был у Ленина. Владимир Ильич одновременно разговаривал по телефону и писал. Положив трубку и дописав строку, он встал, подошел к Мазурину.
— Здравствуйте, товарищ Мазурин, — сказал он. (Мазурин вспыхнул от радости, услышав, что Ленин знает его фамилию.) — Присаживайтесь.
И, сам садясь напротив Мазурина, забросал его вопросами:
— Расскажите-ка, что у вас на фронте? О чем думает солдат, чего ждет? Говорят ли ему всю правду о том, что делается в России? Будет ли он воевать? Верит ли он тем, кто зовет его воевать до победного конца?
Он слушал Мазурина, близко к нему придвинувшись, задавал все новые вопросы о фронтовой жизни, о солдатских разговорах, о письмах с родины. Затем, помолчав, потерев высокий лоб, заговорил:
— Вы возвращаетесь к себе на фронт. Помните: очень, очень важно, чтобы солдаты знали всю правду. И не бойтесь того, — он заглянул Мазурину в глаза и слегка тронул его за плечо, — не бойтесь, что многие солдаты пока идут за эсерами и меньшевиками. Это у них детская болезнь, она скоро пройдет, как проходит корь у ребят. И мы, — Ленин встал, и за ним поднялся Мазурин, — должны им помочь как можно скорее избавиться от этой болезни. Не жалейте сил, собирайте вокруг себя лучших людей, создавайте наши кадры, учите, говорите всю правду, ничего не скрывая и не замазывая трудностей. Народ все поймет, надо верить в наш народ, понимаете — верить и опираться на него. И потом вот еще что… — Владимир Ильич прищурил правый глаз. — Имейте в виду, вас скоро заставят наступать, обязательно заставят!