Солнце любви
Шрифт:
– Выходит, «нечто» подложили, когда вы ушли с медиком. Ты нашу входную дверь закрыл?
– Хоть убей, не помню!
– Точно, кто-то захлопнул! Помню, я ключом отпирал, когда милиция приехала. — Петр Романович оседлал, так сказать, логику. — Значит, Подземельный там крутился и заметил нечто.
– А что, органы не заметили? — возразил адвокат. — Если возле головы убитой лежал некий предмет в крови, то его внесли в протокол. Экая, подумаешь, тайна! Попрошу Антона Антоновича поднять
– По идее, он должен был это уже сделать.
– Время нынче не «идейное», — проворчал Евгений Алексеевич, — подгонять их надо и подгонять. Завтра я свяжусь, добьюсь и сообщу тебе. Я что хотел. А! Чего это Игорек так нервно отсюда вылетел?
Петр вкратце объяснил. Адвокат тотчас загорелся.
– Жил у архитектора?.. Интересно!.. Предупредил Маргариту по дружбе? Еще интересней. Петр, это версия. Неужели Павел пожертвовал собой ради друга?
– Не ради друга.
Дядя уставился на племянника. вдруг понял.
– Не может быть!
– Ради меня. Так он полагал.
– А если Игорек выдумал, чтоб выгородить себя?
– Похоже, в этом пункте Игорь не врет.
Евгений Алексеевич задумался.
– Конечно, ты был для Павлика всем — и нянькой, и высшим авторитетом. Роман вечно пропадал в экспедициях. И все же на каком основании, черт возьми!
– Павел услышал мой разговор по телефону с женой Ангелевича, подумал — с Маргаритой.
– А мне за три свидания — ни слова!
— Дядя, кажется, обиделся; Петр сказал, страдальчески морщась:
– Наверное, боялся, ты помешаешь. Уж коли брать на себя такое бремя.
– Помешаешь?! — загремел адвокат.
— Я б внес ясность, объяснил бы, что во время припадка ты торчал на галерейке у меня на глазах. Ты не имел возможности.
– Имел, — перебил Петр. — Я проводил ее к нам, и тело обнаружил я.
Дядя констатировал сурово:
– Однако не вовремя ты закрутил с Ланой.
– Что тебе известно об этом?
– Впрямую с Валерием Витальевичем мы эту тему не обсуждали. Я понял так: ты настойчиво домогался его жены, и она имела неосторожность уступить. Вследствие чего он с ней расстался.
– Вариант респектабельный. Пусть так. Когда он пришел домой с вашего юбилея, они с женой объяснились. Но расстались только через месяц.
– Поверь, не так-то просто переменить жизнь. — до дяди дошло. — Уж не намекаешь ли ты, что Валерий обнаружил у себя симптомы сифилиса?
– Инкубационный период — как раз месяц.
– Да? Кстати, Антон Антонович обещал запросы в диспансеры разослать, но надежды мало.
– Понимаешь, в том разговоре под спирт медик упомянул и Ангелевича, и Лану.
– В какой связи?
– Как сосед перевозил сюда стриптизерку. Вдруг спрашивает, не вышла ли Лана замуж. И на мой ответ: ничего, мол, о ней не знаю — игриво переспросил: «так-таки ничего?» И запел: «Любовь нечаянно нагрянет.»
– То есть он дал тебе понять, что о вашем романе ему известно?
– Кажется, он мне обо всем дал понять. Только я ничего не понял.
– Но подозревать аналитика.
– Содержателя притона.
– Не замечал в нем пристрастия к уличным девкам.
– А кто уговорил тебя квартиру сдать?
– Для сохранности, так сказать, драгоценности. Тут большие деньги, Петруша, она приносит доход.
– Гадко все это. Кто мне объяснит: зачем ученому-теоретику большие деньги?
– Для науки. Ангелевич оригинал и идеалист.
– Да не смеши ты.
– Нет, серьезно. Все его миллионы предназначены для создания собственного математического центра по образцу античной академии. Он уже и землицу присмотрел в нашей «северной Фиваиде».
– В граде Китеже! — Петр нервно рассмеялся. — На дне озера с русалками.
– Согласен, проект экстравагантный. Гений поражает, шокирует, но фанатик ради науки.
Петр Романович отчеканил:
– Никакая наука не стоит растления детей.
– Детей?
– Посмотри на своего сына. А Валерий твой, после таких вывертов, уже не ученый, а натуральный сумасшедший.
– Ну, в конце концов это его проблемы. Что с моим сыном?
– Он в его борделе пропадает.
– Поль пропадает? Завтра утречком она отсюда выкатится.
– Ничего пока не трогай, не мешай мне.
Дядя было нашарил в кармане портсигар, вспомнил, что папиросы кончились, и сплюнул.
– Постоянно имея дело с криминалом, теряешь критерий. Это я о себе. А ведь ты прав, Петр, такая безобразная идея могла возникнуть только в воспаленной голове. Но он дьявольски умен, старый мой приятель!
– По предположению Тони, подруга ее Маргарита не лечилась специально, чтоб заразить побольше мужчин.
– Какой мрак! — дядя побагровел, будто заглянул в огненную бездну, опалился и отшатнулся. — Мы живем в аду.
– В преддверии.
– Нет, какая мрачная, жуткая аналогия: она мстит мужчинам, он — женщинам. Но позволь! У Ангелевича два засвидетельствованных алиби.
– В его заведении можно организовать любое алиби.
– Да ведь стриптизерка своего хозяина не выдаст, — констатировал адвокат. — не выдаст! Если поручить сыну выведать. но так не хочется.
– Не надо. Я сам попробую.
Дядя глубоко и тяжело задумался, проступили резкие морщины на лбу. «Седьмой десяток, — подумал Петр Романович с жалостью. — Отдыхать ему пора, а не бороться за «безвинных».»