Солнце мое
Шрифт:
Суббота оказалась грустнее пятницы, потому что кормить-то меня было некому. До трёх я дотянула на чае с печеньками, а потом решила, что двух с половиной суток непрерывного трудового подвига достаточно, и пошла домой. И что-то так вдруг захотелось домашней еды, просто караул. Быстренько провела ревизию продуктов, нашла в морозилке небольшую косточку — как раз на нашу среднюю кастрюльку. Пока отмокала в ванне (спасибо комету, в ней теперь хоть сидеть можно без содрогания), сварился бульон. Настрогала обжарки, начистила картошки — наварила борща.
В пакетике
В хлебный киоск стояла небольшая очередь. Дока! В смысле, фирма такая, «Дока-хлеб». Как-то они в нашем околотке заметно потеснили хлебозавод в последнее время. Хотя, чего удивляться — хлеб у них вкусный, непривычно пышный и высокий. Выбор небольшой — белый и чуть более тёмный, вроде как второй сорт. Свежий три с половиной тысячи, вчерашний — две. Очередь, как оказалось, стояла за вчерашним, а тех, кто хотел свежего, пропускали без очереди, типа элитный клиент, мда.
Слегка почувствовала себя буржуинкой.
Купила ещё стаканчик сметаны, пришла домой, борщечка навернула со сметанкой, со свежим хлебушком — красота!
Упаковала подсохший укроп в специальные тряпочные мешочки, сложила и задвинула в угол стол, зал маханула пылесосом, а то теперь этот укроп везде.
Разложила заготовленные для папы рисунки. Получилось больше, чем я планировала, да и пусть. Зато выбирать есть из чего. Упаковала в отдельную папочку, надо будет ему завтра позвонить, может заскочит, заберёт.
Маленько ещё пописала свою книжку.
Вечер провела с пользой, одним словом.
НЕТ, НУ НАДО ЖЕ…
25 июня, воскресенье.
Проснулась я аж за полтора часа до будильника. В семь ноль-ноль! И сна, главное, ни в одном глазу. Привыкла, что ли, за эти дни в детском саду? И куда мне это время теперь пристраивать? Я ж говорила, собираюсь ровно час. Всегда. Пять минут лишних будет — всё, опоздаю!
Бухтя на чрезвычайную утреннюю бессонницу, я почапала умываться. Хотя, честно сказать, страдала я недолго. Ожидание предстоящего свидания придало мне оптимизма, и собирать барахлишко я поскакала уже гораздо бодрее. Люблю, понимаете, комфорт. Чтоб погулял — сел в тенёчке с удобством, на коврик, не опасаясь зелёных пятен на одежду наставить, а то скамеечек на Якоби точно нет. Проголодался — бутербродик какой, морсика попить и так далее. Мама мне как раз сыра, колбаски оставила.
Я напластала бутербродов, налила морса в пластиковую полторашку, а то лимонад в прошлый раз произвёл на меня очень умеренное впечатление. Нашла в шкафу маленькое пикейное покрывало. Посидеть хватит, а загорать я там всё равно не собираюсь. Ну и полотенечко небольшое сложила, руки вытереть и пару пластмассовых походных кружечек.
Ну, вот и что? Восемь часов, как я и говорила! Сейчас стоит хоть чем-то заняться — и всё, опоздание обеспечено.
Я потопталась в раздумьях посреди зала, нарядилась в новенькие шортики и топик — на пляж же иду. Лифчиком сегодня решила пренебречь. Получилось реально секси.
Взгляд упал на папку с эскизами для магазина. Раз уж так рано встала, пойду до папы дойду, так и так мимо. Занесу ему, кстати, набросочки, пусть смотрят, решают.
Я уж говорила, отец с семьёй жил в двухкомнатной квартире на Мухиной. И если на ГЭС идти, находилась эта квартира как раз мне по пути. Топать до туда было минут двадцать средне-бодрым ходом (или десять, если с нашей горы рысью пронестись, что я иногда проделывала). Надеюсь, как раз поймаю папу до работы. Воскресений в качестве специальных выходных у него, насколько я помню, весь последний год не было, так что они точно не спят.
Да и сложно, честно говоря, подолгу спать, когда в двухкомнатной квартире живёт шесть человек трёх разных поколений и собака в придачу.
И, судя по запахам, уже что-то вкусное готовят!
09. ВСЕ В ЛЕС!
ПАПИНО СЕМЕЙСТВО
Здесь меня всегда встречали хорошо — и Ольга Владимировна, папина жена, и её родители. Сводные братья были изрядно младше меня, Саня на шесть лет, Ваня вообще на одиннадцать, общаться нам было особо не о чем. Привет-привет.
Папа оказался дома. Удивился, что я так рано, начал за стол усаживать. Очень они хлебосольные, никогда не отобьёшься. «А, может, через силу?» — наш девиз. Шучу, конечно. Но фразочка ходовая.
Я вручила папе папку с рисунками. Он, конечно, сразу развернул. Подошла Ольга Владимировна, поинтересовалась — что это? Тоже пересмотрела варианты:
— А мне вот этот нравится! Смотри как оригинально.
Подошла баба Валя. Ей объясняли на словах, по причине почти полного отсутствия зрения. Но похвалила всё равно. Сделала строгое лицо:
— Саша, вы уж заплатите нормально, не обижайте ребёнка.
Ребёнок — это как бы я.
А дед Володя, глядя на меня сквозь толстенные плюсовые линзы очков, от чего глаза его казались огромными, чуть не во все эти очки, торжественно провозгласил:
— Ты, Оля, помни! Мы всегда тебя поддержим, не только отец — и я, и бабушка, и мачеха твоя.
На этом месте Ольга Владимировна сделала почти такие же огромные глаза:
— Я — мачеха?!
Я удивилась не меньше, потому что мачехой никогдашеньки её не называла, по имени отчеству — да. Нормально, уважительно.
Все начали хохотать и обниматься, и всё-таки усадили меня пить чай. И я едва не просохатила время! Без пяти десять подорвалась, чуть не забыла свой пакет.
Побежала уже по лестнице, отец выглянул вслед:
— Доча! Когда заедешь?
— Ой, блин… Как с садиком рассчитаюсь — сразу к вам! Вы мне там просигнальте, какой выберете, ага? — и я понеслась.
Хорошо, тут идти пять минут. Если бодро.
НИ ДНЯ БЕЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
Вовка сидел в коробушке остановки. В гражданке! Ну, не в военной форме, то есть. Джинсы, тёмно-серая футболка, кроссовки. Завидный жених, ты глянь!