Солнце сгоревшей вечности
Шрифт:
Навеянные ассоциацией воспоминания рассеялись сразу, как только мэтр ректор занял водительское место.
— Вы следите за всеми адептами? — не получилось сдержаться, отравленные злостью слова вырвались сами собой.
— Только за теми, за кем необходимо.
— И много в академии таких? — дерзости в моём голосе прибавилось.
— Только вы, адептка ван Мор.
Он вёл автомобиль расслабленно. Я засмотрелась на его профиль. Острый, хищный, птичий… Стремительность, решительность, непоколебимая уверенность в своей силе. Всё это чувствовалось рядом с ним очень остро. Как и рядом с Маром… Только моего лже-фамильяра окружало ещё что-то тёмное, опасное и непредсказуемое, но от того не менее притягательное.
Да что со мной такое?
Я вжалась в спинку сидения, стиснув заледеневшими пальцами ремень безопасности. Со дня, как Романов объявил о моём возвращении в академию, вся моя размеренная жизнь встала с ног на голову. Или всё началось, когда я переступила порог ректорского кабинета? А всё — это что? Я начала сходить с ума? Видела, чувствовала что-то, объяснения чему найти не удавалось. Сказывался разрыв связи с фамильяром? Но ведь Мар… Марбас сказал, что мы и так связаны.
Я раздраженно потёрла лоб, глаза и взлохматила волосы. Захотелось оказаться дома (в доме Романова), в своей комнате, лечь в кровать и накрыться с головой одеялом. Спрятаться от всего этого безумия, забыться крепким сном. Чтобы всё это оказалось злым, навеянным кошмаром. И вот я проснусь, а впереди маячат выпускные экзамены, я провожу дни в лаборатории мэтра Эста, изредка мы выбираемся с ним на вызовы, или я гуляю с Никой в парке, и мы смеёмся, наблюдая, как Мар охотится за белками.
Я помотала головой и подавила зевок. Спать действительно очень хотелось, но похоже, быстро добраться до академии нам само провидение не велело. В центре на кольцевой мы встряли в небольшую пробку. Редкость для выходного дня, хотя Столица так разрослась за последние лет десять, что ничего удивительного.
В салоне висела тишина, только Демон мирно посапывал сзади, да изредка слышались раздражающие гудки автомобилей.
— Вы знали моего отца? — решилась я нарушить это гнетущее молчание и чтобы не уснуть.
Романов мне ничего не рассказывал о нём, хоть и близко знал его.
— Он был моим учителем.
Неожиданная откровенность заставила разинуть рот.
— Я, Романов и наш сиятельный Император были лучшими адептами у него на курсе. Признаться, я обязан ван Мору многим.
Мигающий огнями поток машин впереди полз лениво, и слова мэтра ректора тоже звучали размеренно, и только напряженные на руле руки выдавали его истинные чувства.
— Наши пути разошлись, когда мне исполнилось двадцать пять, и иногда я думаю, что если бы не оставил его, то быть может…
Он не стал бы убийцей?
Я не осмелилась продолжить мысли мужчины сидящего рядом. Но неожиданно, мне открылось очивидное, и промолчать уже не получилось:
— Меня он не любил, — пожала плечами я. — Если думаете, что нянчась со мной, закроете свои старые долги, то всё напрасно.
Меня обдало жаром чужой силы: раздраженной, просто негодующей. Захотелось выскочить из машины прямо на дорогу и бежать прочь со всех ног.
— Знаете ли вы, адептка ван Мор, сколько сегодня в мире теургов, всецело владеющих своим даром?
Я не знала.
— Трое, и двое из них преклонного возраста. Ваш дар редок и ценен. Воспитать из вас толкового практика просто необходимо. Я могу научить вас самоконтролю, — быстрый цепкий взгляд в мою сторону. — Научить использовать стихию, как оружие для самозащиты. Но пока я вижу перед собой капризную девчонку, которая не знает чего хочет, ищет себе проблемы и…
— И?..
— Ваша сила нестабильна, и оба наших занятия закончились тем, что вы переливали в себя мою стихию.
Кристофер внимательно на меня посмотрел.
— Как часто с вами такое случается?
— Такого раньше не было, — пробормотала совсем тихо, почти жалобно.
А ведь впервые так ярко я ощутила именно его силу: горячую, стремительную и беспощадную. И это могущество, это тепло мне отчаянно хотелось почувствовать внутри себя, там где в районе солнечного сплетения всегда томилась стылая пустота.
Страшно становилось и интересно в равной степени. От одних только мыслей начинала колотить дрожь, в животе скручивался тугой узел, а в горле пересыхало.
Мэтр ректор молчал и стучал по рулю. Я засмотрелась на его длинные пальцы, вспоминая, как он ловко кастовал огненные фигуры и знаки.
Наваждение какое-то! Отвернулась к окну, лишь бы не смотреть на него.
— Сегодня днём я отправил письмо профессору Макарову. Он теург, ему 73 года и живет он в пригороде Столицы. Старик почти не выходит в люди и если согласится на встречу, это будет крайне полезно для вас, Лидия. Нам важно понять, что с вами происходит, и как дальше будет развиваться ваш дар.
— Боитесь, я стану забирать силы окружающих? Как губка впитывать энергию и стихии? Что? Теурги вообще способны на такое?
Я повернулась, внимательно вглядываясь в лицо мужчины. Этот истукан даже бровью не повёл.
— Не знаю, ваша связь с демоном, создаёт определенные трудности. О чём вы говорили? Чего он хотел?
Знала бы, непременно сказала бы. Вопросов накопилось столько, что впору начинать всё записывать, пока голова не взорвалась.
— Я должен понять, Лидия, — терпеливо добавил мэтр, выворачивая руль. Мы заехали во внутренний двор академии, где как раз находилась парковка для штатных сотрудников.
— Он назвал меня наследницей Лилит, разве такое возможно?
— Мы ничтожно мало знаем про их мир, — угрюмо ответили мне. — Поэтому я и должен узнать, о чем он ещё говорил.
Ни о чём, вы появились очень не вовремя, мэтр.
— Правда, что вы можете арестовать Мара и отправить в Элсмир? — спросила зачем-то.
На меня бросили подозрительный взгляд.
— Не могу. Пока он не совершил никаких противоправных действий.
Надеюсь, и не совершит.
Кристофер припарковался в стороне под раскидистой ивой, вытащил ключи из замка зажигания. Я же посмотрела на тёмные провалы окон академии. Комендантский час давно пробил, и оставалось надеяться, что никто из учеников нас не заметит.