Солнце сгоревшей вечности
Шрифт:
— Так что козырь разыгрывать мне, но все останутся в выигрыше, можете не переживать, — продолжал тем временем демон.
Картина страшного ритуала и залитый кровью алтарь, стояли перед внутренним взором. И Кристофер! Мёртвый!
— Нет! — я перехватила феникса за руку.
Он накрыл мои пальцы ладонью, но смотрел в упор на Марбаса.
— Ты уже согласился, по глазам вижу, — самодовольно изрёк тот. — Время идёт, так что давайте поторопимся. Мне хватит сил, чтобы отправить тебя к храму Иноса, а нас с Лидией перенести к крепости Лилит.
— Если ты думаешь, что я позволю ей остаться с тобой…
— Я готов заключить одностороннюю сделку, Феникс, — бесцеремонно перебил мэтра Мар. — Если Ли пострадает, пока будет находиться под моей опекой, ты сможешь меня убить. Я не стану сопротивляться. Клянусь в том Лунами всех миров, Тьмой, и кровью, что течёт по моим жилам.
И в ответ на его слова откликнулись. Гул пронёсся над пустошью, а налетевший порыв ветра поднял дорожную пыль и примял траву. Стихло всё так же неожиданно, как и началось.
— Тебя услышали, сын Предтечей, — грудной голос полудевы-полузмеи заставил нас всех обернуться. Она отстранённо окинула нас взглядом, в котором клубилась та самая Тьма, упомянутая демоном, и растворилась в тумане, из которого и возникла. Но не исчезла совсем, нет. Едва видимая дымка стелилась над землей, слегка шевеля сухие сорняки.
— Мэтр… К-кристофер, давай вернёмся домой. Мне не нужна никакая сила! Ни такой ценой! Можно ведь закрыть мне доступ к стихии, и жить без всего этого.
Без чего этого я понятия не имела. Впрочем, не многое я потеряю, отказавшись от своих неполноценных способностей. Всё равно ничего не умею. И это уж точно не стоит жертв. Таких так точно!
Он склонился, обхватив ладонями моё лицо.
— Вспомни что произошло, когда наёмники из ОСВ перекрыли потоки стихий для всех кто находился в зале «Вавилона». Как бы мне не хотелось этого признавать, но он прав, Лилия.
Сердце треснуло напополам. Хрупнуло, как яичная скорлупа под подошвой кирзового сапога.
— Умирать не входит в мои планы, я же говорил, помнишь?
Кристофер провёл большими пальцами по моим щекам, вытирая слёзы, на которые я даже не обратила внимания. Всё тело будто отнялось, сделалось ватным, безвольным.
— Я вернусь, так скоро, как только смогу. Обещаю.
Марбас, стояший позади, обхватил меня за руку выше локтя и потянул, заставляя обернуться.
— Прости, Малышка, но взрослым нужно поговорить наедине.
Он коснулся раскрытой ладонью моего лба, и мир накрыло темнотой.
Проснулась я в мягкой постели. Долго лежала на спине, уставившись на чёрный полупрозрачный балдахин, не в силах собрать мысли в кучу. Откуда в моей комнате в доме на Набережной взялись эти чёртовы занавески? А сколько время? Я, наверное, проспала лекции?
Повернув голову, поняла, что круглых часов с римским циферблатом на стене справа нет, и обоев нет. Вместо них каменная кладка.
Зажмурилась. Снова открыла глаза, но картинка не поменялась. Резко села, чувствуя слабое головокружение. Оно прошло быстро и я, откинув дурацкие шторы, спустила босые ноги на холодный каменный пол. И это привело в чувство. Перед глазами пронеслись все события минувших дней, и особенно ярко те мгновения, до того как Марбас… Что он со мной сделал?!
Кристофер!
Я заметалась по огромной комнате, как дикий зверь по клетке.
— Марбас! — закричала что было сил, но толстые каменные стены, будто поглотили мой вопль. — Слышишь меня, демонское ты отродье?!
— Мар! — потянулась мысленно, успев почти забыть про эту нашу телепатическую связь.
Ничего. Глухо, как в танке!
Первая дверь в комнате вела в уборную с большой чугунной ванной. Спальня переходила в небольшую гостиную, где обнаружилась другая дверь. Она не поддалась. Я молотила по ней кулаками, но тоже ничего. Перейти через препятствие по Грани, как учил Крис, не смогла. Я даже не чувствовала её, не получалось настроиться.
Когда совсем выдохлась, заметила рядом у стены рюкзак Кристофера. Опустилась возле него, потянув в стороны замки молний. Сверху лежали ножны с простым кинжалом, те самые, которые феникс носил с собой все минувшие дни и деревянный шестигранный тяжёлый тубус. Его покрывали очень красивые резные узоры, и он казался цельным куском дерева, без единого зазора. Не понятно было, как его открыть, и открывается ли он вообще. В остальных вещах копаться не стала, положила шкатулку на рюкзак, поднялась и осмотрелась, так и не выпустив из рук кинжал.
Вернулась обратно в спальню. На другой стороне кровати, на заправленном покрывале, лежало белое платье. Я едва ли взглянула на него. На мне была всё та же пыльная одежда, только ботинки валялись на полу.
В изножье кровати, стоял сундук. Откинув крышку, обнаружила там ткани. Здоровые холстины, с вышивкой и просто однотонные: алые, темно-синие, насыщенные изумрудные. Шёлк и бархат. Я заворожённо провела по ним пальцами и, схватив первую попавшуюся, всадила в полотно нож, распарывая на лоскуты. Успокоилась только тогда, когда содержимое сундука превратилось в исполосованные тряпки.
В гостиной опрокинула столик и графин. Пододвинула низкую софу сначала к одному окну, сдёрнув с него портьеры, затем к другому. И замерла.
По ту сторону грязного стекла, серый мир, к которому я уже успела привыкнуть, как-то невообразимо переменился. Небо, почти тёмное у горизонта с первыми проглядывающими бриллиантинами звёзд, было окрашено яркими закатными красками ближе к западу. А на границе перехода этого удивительного градиента, светился жидким серебром лунный серп. Я дёрнула одну из створок, и она на удивление легко поддалась. Бряцнули стёкла в хлипких рамах, заскрежетало рассохшееся дерево. В лицо ударил прохладный, вкусно пахнущий мокрой землёй и свежей зеленью воздух, какой бывает после дождя на исходе весны или ранним летом. Этот воздух пах жизнью.