Солнце в зените
Шрифт:
'Я находилась с ней с той минуты, как король уехал. Меня зовут госпожа Буршье, я одна из ее фрейлин'.
'А я - госпожа Шор. Мой муж - Уильям Шор, и мы ни разу не нарушали нашей верности королю Эдварду. Прошу вас, скажите Ее Милости, что горожане любят своего монарха. Но', - госпожа Шор указала на толкающую собеседниц толпу, - 'теперь вы туда не проскользнете. Взгляните, - народ полностью перегородил вход в убежище'.
Бесс оглянулась. 'Да, вы правы. Придется идти другим путем. Храни вас Господь, госпожа, примите мою благодарность'. Она попыталась протиснуться к стороне, но толпа с каждой минутой нарастала, и, когда кто-то воскликнул: 'К аббатству!', Бесс обнаружила себя подхваченной людским потоком, где каждый
Гул у дверей увеличился. Прибыла группа лучников, растолкавшая народ и освободившая проход, по которому вошел Эдвард.Он медленно спустился по нефу, лицо продолжало быть серьезным, тем не менее, Бесс подумала о мощи внутренней напряженности, распространяющейся вокруг него, о переливающейся через край силе, передающейся всем вокруг. Ей хотелось воскликнуть, дотянуться до короля рукой, но молодая женщина не могла и шагу сделать из-за колонны, лишь опуститься на колени, когда Эдвард проходил мимо. Позади него шествовали братья, затем - ближайшие друзья, и их процессию сопровождал затянувшийся второпях согнанным из не успевших даже причесаться мальчиков хором 'Te Deum'. Далее появился дядюшка Хамфри, пожилой архиепископ, вызванный из Ламбета со скоростью, оставившей его практически бездыханным, дабы вторично вознести на голову Эдварда корону.
Собравшиеся в храме единодушно разразились приветственным ревом, когда монарх обратил к ним свой улыбающийся лик. Бесс смотрела на него, и по щекам у фрейлины лились слезы, ожила вся ее любовь, угрожающая повергнуть жертву в самый миг радости. Эдвард опять был государем, его враги вот-вот должны рассеяться, но, прежде всего, он являлся мужчиной, которого она любила.
Эдвард секунду помедлил, потом вернул корону архиепископу и покинул храм через боковую дверь. 'Он отправился к Елизавете', - мелькнуло в мыслях у Бесс. Молодая женщина почувствовала, что дрожит и для опоры снова прислонилась к колонне, волна эмоций лишь возросла от заразительного веселья, огибавшего и толкавшего ее народа. Церковь медленно опустела, многие горожане останавливались и ставили в благодарность свечи. Бесс тоже зажгла одну у гробницы Эдуарда Исповедника и бросила взгляд в поисках хорошенькой супруги торговца, но не нашла. Тогда фрейлина решила вернуться в убежище.
Там Бесс увидела, что место, на протяжении стольких месяцев являвшееся для нее домом, словно омылось восторгом. Эдвард обвил Елизавету рукой, и жена не могла от короля оторваться даже взглядом, резко хорошея от испытываемого счастья. Ее матушка и леди Скроуп засыпали его требующими немедленного ответа вопросами, а кормилица впервые принесла отцу пятимесячного сына.
'Эдвард!' - произнес монарх и, не отпуская Елизавету, принял ребенка, обняв того второй рукой. 'Чудесный малыш, сердце мое, как я и предполагал, зная, какая у него матушка. Да, мне кажется, я пришелся ему по душе'.
'Конечно же', - отреагировала Елизавета. 'с того самого дня, как он появился на свет, Эдвард - твоя точная копия. Ох, милый, как же я ждала этого момента'.
'И я'. Эдвард увидел возникшую на пороге Бесс. 'Входите, входите. Я очень рад вас видеть, так как могу поблагодарить за заботу о моей дорогой супруге. Она сказала мне, что вы не оставляли ее все это время'.
Бесс сделала глубокий реверанс, и ее скулы подернулись румянцем. 'Да, Ваша Милость, я не могла так поступить'.
'Вас следует вознаградить за такую верную службу. Но сэр Хамфри, вам известно что-нибудь о его местонахождении?' Бесс покачала головой, и король продолжил: 'Теперь, когда я вернулся, он, абсолютно точно приедет ко мне присоединиться и, если я хорошо его знаю, сделает это в ближайшие же дни'.
'Но вы не успели рассказать нам всего', - вмешалась герцогиня. 'Пусть кормилица заберет младенца, сир, а вы продолжите свою повесть. Где это несчастное создание, где Генри?'
Эдвард поцеловал сына и освободил от пальчиков ребенка цепочку на своей шее. 'Вот, сынок, давай пойдем. Во имя Святого Антония, да ты силач!' Он опять передал мальчика в объятия няни и сел. Рядом разместилась королева, тогда как ее привыкший к миру и взволнованный брат уже едва удерживал графин, торопясь налить подаренное аббатом вино.
Эдвард совершил глубокий глоток из кубка и пояснил: 'Генри находился в дворце лондонского епископа, где, по-моему, любой мог надеяться его отыскать быстрее, нежели на троне. Архиепископ Невилл предстал передо мной с такими льстивыми словами, что вы бы подумали, что он никогда против меня не восставал. Зато теперь, благодаря своему предательству, водворился в стенах Тауэра. Как и Генри. Мне жаль его, доверчивый человек'.
'А мне нет', - злобно парировала Елизавета. 'Господи, да я бы ему голову снесла'.
'Милая, ты не можешь обезглавить короля', - ответил Эдвард.
'Способ нашли еще тогда, когда избавились в Понтефракте от короля Ричарда', - возразила Елизавета, - 'и от Эдварда Второго в замке Беркли'.
'Крайне ужасные примеры. Даже говорить об этом не станем. Тебе известно, я к таким мерам склонности не имею. Да и Генри мало дурного сотворил, его просто цинично использовали. Он подошел ко мне улыбаясь, и признался, что рад - рад!
– моему возвращению, ибо ему не по нраву монаршие одеяния и западни у трона, к тому же Генри сильно боится графа Уорвика. Архиепископу это не понравилось, могу тебя заверить, тот специально держался поближе, но я твердо приказал, чтобы с Генри обращались хорошо'.
'Вы великодушны', - произнесла герцогиня. 'Но собираетесь ли вы нам поведать, неужели вам удалось добраться до Лондона без единого нанесенного по собранным силам удара?'
'Без единого. Уорвик надежно укрылся за стенами Ковентри, а я и не подумал тратить время на осаду. Ричард Невилл понимает, - рано или поздно мы встретимся с ним в битве, но в тот момент, по моим сведениям, его войска двигались по направлению к Сент-Олбансу'.
'Значит, радоваться рано'. Елизавета накрыла ладонью ладонь супруга. 'Эдвард, тебе продолжает угрожать опасность'.
'Опасность?' - отозвался король. 'Клянусь Господом Всемогущим, оказавшим мне помощь в достижении столь отдаленной еще недавно перспективы, я раз и навсегда устраню с горизонта этого государства опасность, как до конца моих собственных дней, так и до финала правления идущего мне на смену сына'.
Эдвард забрал всех своих близких в замок Байнард, где состоялось следующее воссоединение, теперь между матерью и сыновьями. Герцогиня Сесиль уже приготовилась окатить Джорджа Кларенса холодным взглядом, но он опустился перед ней на колени, поцеловал руку и медовым голосом попросил у матушки прощения, сохранив на лице соответствующее случаю правильное выражение. 'Они заставили меня подписать то заявление', - поклялся Джордж. 'Уорвик и его брат архиепископ. Я знал, что это ложь, но иначе меня бы убили'.