Солнце

Андрижески Дж. С.

— Я не хочу умирать с незавершённой связью, — сказал Ревик.

Напрягшись, я посмотрела на него и нахмурилась.

— А я вообще не хочу умирать, — сказала я с предостережением в голосе. — Не надо мне тут фатализма, Ревик. Я, бл*дь, беременна. У нас есть ребёнок…

— Ладно, — он поднял руку в примирительном жесте. — Ладно. Прости.

Я прикусила губу, подавляя лёгкий прилив злости, несмотря на его извинение. Какая-то часть меня продолжала обдумывать его слова. Я знала, что он прав. Я чувствовала то же, что и он — в плане того, что могло надвигаться на нас

обоих.

Я чувствовала это в отношении дверей, Дренгов, того, что мне, возможно, придётся отдать, чтобы открыть эти двери.

Но я не была готова задумываться об этом.

Я определённо не хотела задумываться об этом сейчас.

— Прости, — сказал Ревик более сдержанным тоном.

Откинув одеяла для меня, он поддел меня своим светом, прося лечь в постель.

Я кивнула, скорее про себя, нежели для него, бросила штаны в кучу с остальной одеждой и оставила ботинки у стены. Я сдёрнула с волос резинку, которая удерживала хвостик, и тоже бросила её в кучу одежды.

Не дожидаясь тычка, я подошла к Ревику и забралась под одеяло. Он накрыл им мою спину, затем притянул меня в объятия.

На несколько долгих секунд я просто прильнула к нему, не говоря и не пытаясь сделать что-то конкретное своим светом, кроме как вплетаться в него. Если честно, я была бы только рада просто лежать здесь и целоваться, как мы делали это в самолёте.

Из него выплеснулось ещё больше боли.

Запустив руку в мои волосы, Ревик запрокинул мою голову.

Несколько секунд посмотрев мне в лицо, он наклонился поближе и поцеловал меня в губы.

Его поцелуй углубился, становясь более чувственным, и Ревик притянул меня к себе. Он вжимался в меня своим телом, и я невольно заметила, что он сделался солоноватым от всей проделанной работы, и его тело, прижимавшееся ко мне, ощущалось невероятно приятно. Я чувствовала каждую мышцу в его груди, ногах, руках, животе ещё до того, как обвила его руками и ладонями. Я впилась пальцами в его плечи и спину, и в его груди зародился тяжёлый звук.

Ревик толкнул меня на спину и последовал за мной, целуя крепче.

Казалось, прошло много времени, прежде чем он оборвал поцелуй, но я всё равно потянулась к нему, почти негодуя, когда он отстранился.

Если он заметил, я не видела этого на его лице.

Ревик посмотрел на меня, всё ещё тяжело дыша, и его глаза остекленели.

Я чувствовала, как ему хочется потрахаться.

Я чувствовала, что каждая часть его света притягивает меня, желает этого, хочет попросить меня об этом. Я ощущала там уязвимость, остаточные сомнения после стычки с Джемом. Я чувствовала, как он сомневается в себе из-за того, что вмешался и вытащил Джема из палатки.

— Эй, — я погладила его лицо и подбородок, покрывая поцелуями его горло. — Эй, не надо. Он перешёл черту. Ты, может, и утратил спокойствие, но едва ли можно сказать, что тебя не провоцировали.

Он покачал головой, стискивая зубы.

— Мне плевать на него, — грубо сказал он. — Мне похер на него, Элли. Я сам перешёл черту с тобой. Мне не стоило так поступать. Мне стоило оставить вас в покое.

— Ну, ты мог бы оставить меня в покое, — признала я, по-прежнему гладя его кожу. — Я всё равно была в процессе выпинывания его, — всматриваясь в его лицо и наблюдая, как он избегает моего взгляда, я нахмурилась. — Ревик. Ты не помешал какому-то интимному разговору между мной и Джемом. Он меня разбудил. Если честно, он до чёртиков напугал меня. Я вообще его не чувствовала и…

— А звучало всё весьма интимно, — грубо сказал он.

— Пожалуй, ты пришёл в неудачный момент…

— Элли, я был неправ, вмешиваясь. Я поступил неправильно, подслушав, и я поступил неправильно, вмешавшись. Я был неправ, ясно? Мне надо было хотя бы спросить, хочешь ли ты моей помощи.

— Я не возражала, — сказала я. — Я знала, почему ты так сделал. Я понимаю, ладно?

Ревик покачал головой, прищёлкнув языком.

— Не превращай это в нечто благородное, — пробормотал он. — Это не была какая-то рассудительная защита тебя… моей беременной жены. Я слетел с катушек и напал на него. Я почувствовал угрозу, потому что другой мужчина признавался в любви моей жене, и я напал на него, Элли.

Я умолкла, всматриваясь в его лицо.

Я не хотела спорить с ним об этом.

Я также знала, что в некотором отношении он прав.

С другой стороны, я понимала, что он наверняка до сих пор видит в подслушанных словах то, чего там не было. Какой-то части меня хотелось поправить его, заставить отпустить то, что он, по его мнению, подслушал.

В то же время, учитывая то, что мы собирались сделать, это наверняка не имело значения.

Когда Ревик так и не посмотрел мне в глаза, я убрала волосы с его лица, отбросив их за его плечо. Я пропускала пряди через пальцы, вновь осознавая, какими длинными они сделались.

Его плечи казались мне такими широкими. Я видела, как по утрам он за неимением спортзала с оборудованием делает отжимания и подтягивания. Я видела, что он и на лодке Атвара старался тренировать свои мышцы и поддерживать тело в оптимальном состоянии, даже посреди океана.

Массируя его плечо и грудь, я другой рукой обвила его шею.

— Я сказала ему, что ребёнок не от него, — произнесла я. — Вот и всё. Думаю, это единственное хорошее, что вышло из этой встречи, — фыркнув, я взглянула в его лицо. — Признаюсь, я немного рассердилась, что никто ему не сказал. Теперь кажется логичным, что он психовал из-за всей ситуации, думая, будто я лишаю его родительских прав.

Ревик кивнул, всё ещё не глядя на меня.

Я чувствовала вопросы, шепотками сновавшие в его свете.

Я чувствовала там и злость, но она не казалась адресованной мне. Во всяком случае, «злость» могло быть не подходящим словом для того, что я чувствовала. Смятение, раздражение, боль, сожаление. Я чувствовала угрызения совести в той его части, что всё ещё считала его ответственным за это.

— Я и ответственен за это, — сказал он отрывистым тоном.

Я покачала головой, мягко щёлкнув языком.