Солнечная девушка
Шрифт:
– И?
Солнышко дотронулась до амулета.
– Лунность была загадочная. Я Мэри Поппинс, она Крадущийся тигр и затаившийся дракон. Когда дети смеялись над моими дьявольскими глазами, я отшучивалась, а она вела себя как супергерой.
– Она была твоей защитницей?
– О да. И моей группой поддержки. И всем. Прекрасно соображала и хорошо управлялась с цифрами. Так что, хотя идея бизнеса принадлежала мне, генеральным директором была Лунность. Но она не любила город, говорила, что не разбирается в моде, поэтому креативную часть она оставляла мне. Она могла надеть на себя, что попало, а я помешана на цвете, линиях, стиле. И я действительно очень люблю туфли!
– Странно, я не заметил. Она ударила его подушкой.
– Не заставляй меня показывать мою коллекцию обуви. Ни один мужчина не мог спокойно вынести это зрелище.
– Ты в самом деле хочешь со мной об этом поговорить? О мужчинах, которых ты сюда приводила? Если хочешь, давай. Но боюсь, тебе не понравится.
– О, слышу речь альфа-самца.
– Если приблизишься к другому мужчине, увидишь не только альфа, но и бета, и гамма, и зета-самца, Солнышко.
– Неужели и альфа, и бета, и зета?
– И гамма. И нечего таращить глаза.
– Хорошо! – смеясь, согласилась Солнышко.
– Так. Я думаю, пришло время поговорить о мотоцикле, я прав?
– Мотоцикл. Она купила его, потому что ей нравился ветер в лицо и ощущение свободы. Он был слишком большой, но она ничего не хотела слушать.
– И?
– Мы пошли на вечеринку. – Солнышко потрогала амулет. – Ее бойфренд Джеф перепутал нас и попытался меня поцеловать. Лунность устроила сцену и ушла, забрав меня с собой.
– Она на тебя рассердилась?
– Нет! Она знала, что я не могу польститься на чужое. Если честно. Она не злилась даже на Джефа. Просто в городе она скучала. И Джеф ей надоел. Она воспользовалась тем, что он сделал, как предлогом, чтобы от него отделаться. И еще она считала, что он ошибся намеренно, потому что я ему нравилась больше. Мы были одеты по-разному, перепутать невозможно.
– И часто такое случалось? Когда бойфренды переключались с одной на другую?
– До этого ни разу.
– Что потом?
– Потом мы сели на мотоцикл. – Она поежилась. – В тот вечер Лунность как с цепи сорвалась. Гнала слишком быстро. Мы не вписались в поворот. Она умерла на месте. Сломала шею об основание шлема. Меня отвезли в больницу. Я потеряла много крови. Внутреннее кровотечение. Им пришлось удалить мне селезенку и половину печени. А кстати, ты знаешь, что печень восстанавливается? Иначе говоря, то, что мне отрезали, вполне могло отрасти снова. Потрясающе!
– Солнышко, мне очень жаль.
Она снова подвинулась, не могла усидеть на месте.
– Все это возвращает нас к самому главному. К тому, что тебе надо отказаться от мотоцикла.
Лео молчал.
– Ты меня понял? Он медленно кивнул.
– Я понял, почему ты ненавидишь мотоциклы. Винишь себя в этой аварии. В том, что не смогла отговорить сестру, из-за тебя она осталась в городе, где чувствовала себя как рыба на суше. В том, что сделал ее бойфренд, из-за этого она превысила скорость. И погибла. А ты нет.
– Я просто очень скучаю о ней. – Солнышко смахнула слезу. – Я сделала бы все, что угодно, чтобы ее вернуть. Но мертвых вернуть нельзя. Так что, пожалуйста, откажись от мотоцикла. Пожалуйста!
– Ты не понимаешь, что значит для меня мотоцикл. Мои родители были наркоманами, и им было на меня плевать. Твои родители старались быть тебе опорой. А я сам был опорой и себе, и Калебу. Твои родители заботились о том, чтобы у тебя были деньги, а мне с детства приходилось выпрашивать их, зарабатывать или воровать. И я это делал! Еда на столе появлялась только тогда, когда ее приносил я. Вот я и рыскал по окрестным ресторанам, выпрашивая остатки. Один шеф-повар меня пожалел и взял работать на кухню, и я стал тем, кем стал.
Солнышко коснулась его руки. Лео как-то странно посмотрел на нее и убрал руку Солнышка.
– Я рассказываю не для того, чтобы ты меня пожалела, а чтобы поняла: все могло сложиться намного хуже. Нас не насиловали. Не били, по крайней мере Калеба. Да и меня не часто и не сильно. Просто мы были никому не нужны. Как большая ошибка, с которой ничего не поделаешь, поэтому остается только забыть о ней. Я быстро повзрослел, пришлось. И сделал вывод, что не должен позволять себе вольностей. Я завожу знакомства, только если они мне полезны. Не останавливаюсь, чтобы полюбоваться на деревья или понюхать розы. Иду вперед, не потакая себе. Единственное исключение – мотоцикл.
– Значит, мы не договоримся, да? – Солнышко проглотила стоявший в горле ком. – Потому что ты заслужил иметь игрушку, и именно ее я не в состоянии вынести. – Она встала с кровати, быстро надела кимоно, повернулась к Лео. – Значит, нам придется остановиться на двух.
– Что? Два часа?
– Два раза вместо четырех. Я говорю про свидания.
– Почему?
– Почему? Да я уже сейчас нервничаю от одной мысли, что ты ездишь на мотоцикле. Дальше будет хуже, если мы будем продолжать заниматься этим.
– Этим?
– Сексом. Я ошиблась, что все это начала, мне и платить. Накинулась на тебя, а ведь ты не хотел. Вина полностью на мне.
– Если говорить о том, кто виноват, сегодня я сам сюда пришел.
Солнышко запахнула полы кимоно, озираясь в поисках пояса.
– Ладно, давай с этим покончим.
– Иди ко мне, Солнышко, и мы об этом поговорим.
– Постель не лучшее место для разговора.
– Мы договорились о четырех свиданиях.
– Не больше четырех! Это существенно. Не больше. До сих пор я еще ни разу не доходила до четырех. Обычно не больше двух! Теперь ты видишь почему. Я слишком эмоциональна.
– Давай заключим сделку.
– Какую? – Она смотрела с подозрением. С большим подозрением.
– Я откажусь от мотоцикла после четвертого свидания. Или после того, как ты изменишь имя на Эллин. Если это случится раньше.
– Странная сделка.
– Неужели? Я предлагаю отказаться от части моего прошлого, которого у меня на самом деле никогда не было, от мотоцикла. Взамен ты сделаешь то, чего не смогла сделать за последние два года, вырвешься из-под власти сестры.
– Она не имеет надо мной власти.