Солнечная женщина
Шрифт:
— Вы имеете отношение к живописи? — спросила Эва.
— Нет. Я журналистка, но я пишу и о живописи тоже. А вы?
— Я — нет. Я любитель. Я помогаю на фирме Карла. Извините, меня ждут. — И она, улыбнувшись, удалилась.
— Мы должны непременно пообедать с тобой, — сказал Карл, размышляя, отчего так сдержанна была его жена. Он рассчитывал пригласить Бонни домой, но решил теперь ограничиться рестораном.
— Сколько дней ты будешь в Гамбурге?
— Три, — сказала Бонни. — И улетаю. «Сан»-банк слишком крупная фирма, чтобы долго ждать мой материал.
— Бонни, я так хочу с тобой поговорить. До встречи. — Карл
Бонни ходила по залу, снимала, записывала имена авторов, а сама думала: как странно, ничто не всколыхнулось в душе, точно это было не с ней. А если бы она внезапно встретила того? Что бы она чувствовала? Бонни не знала. Но сердце сжалось от одной мысли о такой встрече.
Глава 22
Ази пришла в себя и обнаружила, что лежит на дне глиссера, который летит куда-то по волнам. Кто эти люди, схватившие ее на берегу? Куда везут ее и зачем? Она же не юная девушка, чтобы ее красть. Такое случается в Греции и на Кипре, на всем Востоке. Но она мать семейства, жена, ей тридцать. Для чего она им?
— Ага, очнулась? — Над ней склонилось лицо уже без маски. — Я развяжу тебе руки. В море никуда не денешься. Прыгнешь за борт — съедят рыбы. И ты никогда больше не увидишь своих детей, Ази.
Так, значит, они знают ее, значит, они решили украсть именно ее? Но зачем?
— Что вам от меня надо? — глаза Ази налились яростью. — Как вы смели схватить меня?
— Нам велели и обещали хорошо заплатить. Там с тобой разберутся.
— Я хочу пить.
— Пепси? Шнапс? Кофе?
Она с недоумением взглянула на человека. Ему было лет тридцать — сорок. Заросшее щетиной лицо не позволяло определить возраст точнее. Европеец.
— Вы что, смеетесь?
— Почему? Или вы хотите сухого вина?
Она никогда не слышала, чтобы с пленниками обращались, предлагая напитки на выбор.
— Мы же не какие-то бандиты. Мы просто доставляем вас туда, куда нас просили.
— Но зачем меня хватать? Могли бы послать мужу приглашение, и я бы приехала вместе с ним.
— Но это не светский прием, — усмехнулся он. Он говорил по-английски, поэтому она понимала его.
— Я думаю, на светские приемы не хватают с пляжа, связав руки, — нахмурилась Ази. — Дайте мне минеральной воды.
Она пила воду и успокаивалась, потому что во взбешенном состоянии вряд ли примешь правильное решение. А что должна делать она?
Итак, от нее что-то хотят? Скорее всего от Халамбуса, его хотят шантажировать. Ази не сомневалась, что ее вызволят, и, если нужен выкуп, Халамбус отдаст все. Но… так было до его поездки в Штаты, а сейчас она не была так уверена, что он все отдаст за нее. Нет, нет, она не должна сомневаться. Это ее догадки, пустые подозрения. Ее дурное настроение.
Мужчина отошел от Ази, она села на скамейку, поправила сарафан и стала думать, куда ее везут. Судя по всему, на север. Там очень неспокойно, не раз сталкивались греки и турки. На севере все больше поселялось турков, и греки бежали из тех мест. Говорили, что, вполне возможно, Кипр в будущем разделится на два государства.
Как бы ни была далека Ази от политических проблем, про это знает каждый житель Кипра. И теперь, поняв, куда ее везут, она почувствовала, что ей не по себе.
Глиссер причалил на севере острова. Ее высадили на берег и велели ждать. Она стояла на берегу, все еще толком не понимая, сон это или явь, все, что случилось с ней, что происходит. И есть ли из этого выход. Она огляделась — здесь почти так же, как у нее дома. И кажется, сейчас выйдет из-за пальмы Халамбус, ее муж.
Но он не вышел. Вышла женщина светловолосая, высокая. В красивом летнем наряде — в шортах, из которых были видны длинные загорелые ноги, и в свободной голубой рубашке. На ногах — удобные кожаные сандалии, явно из Европы. Здесь носят летом совсем другие, почему-то подумала Ази, хотя сейчас ей стоило бы подумать не об этом. И Халамбус привозил ей из Европы такие сандалии…
— Миссис Халамбус? Мне поручено встретить вас. Я — Линда Шрамп. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.
Глава 23
Халамбус метался по мастерской. Ему только что позвонили и сказали, что его жена похищена. И были предъявлены условия, которые он должен выполнить. Или она останется там, где сейчас, навсегда…
Боже мой, Ази! Это наказание за его греховные мысли. Все греховные мысли подлежат наказанию, он знал это, но… Он знал и другое, что никакая сила не заставит его отказаться от них, от тех мыслей. Потому что они — его, и ему без них не жить. Он не будет художником, а без этого зачем он сам себе?
От него же требовали именно этого. Отдать технологию черного сапфира и подписать бумагу, что он никогда не будет производить камни. А если не производить, значит, не делать картин. Потому что у него не будет денег покупать камней столько, сколько нужно.
Он не находил себе места. Как все сошлось — он разрушил прежние работы ради новой, главной, без которой он просто умрет.
Лицо Халамбуса почернело. Ему отпущен срок в три дня. Кто они? И почему именно они хотят разрушить его мир? Он не знал.
Зазвонил телефон.
— Да, — отозвался он глухим голосом.
— Халамбус, это Даяна. Я все знаю. Я прочитала в газете. Я могу вам помочь? Я приеду?
— Да, — повторил он и положил трубку.
Даяна Поллард, отправляясь в любую поездку, брала с собой телефонную книжку, в которой были номера самых разных людей и служб, вплоть до телефона американского президента. Так уж принято у американцев, и законопослушные янки ценят это. Даяна тоже привыкла. И действительно, консульства и посольства твоей страны существуют не сами для себя в других странах. Они — для американцев, которые оказались вдали от Штатов. Отправляясь на Кипр, Даяна узнала об этом острове все, что могла. Даже его историю. И поняла, что там есть военная база. Она смеялась, уезжая, и говорила, что если ее похитят турки, то непременно спасут солдаты… Ларри, потягивая холодное пиво, слушал ее и хохотал:
— Детка, американские солдаты, конечно, самые добропорядочные солдаты в мире! Они непременно тебя спасут.
Теперь, направляясь к Халамбусу, Даяна перебирала в голове разные варианты. Конечно, не она должна спасать жену художника, и если ее похитили, стало быть, на то существуют причины. Деньги? Но неужели Халамбус настолько богат? Судя по всему, он состоятельный человек, но не миллиардер. Значит… А может, похитители решили, что его картины из натуральных камней? Тогда надо было красть картины. А зачем жену? В конце концов, у Халамбуса есть дети, так почему они не украли маленькую дочь? Здесь что-то еще…