Солнечный ветер
Шрифт:
— Традиция. Говорят, чтобы именинник в следующем году еще больше вырос, надо потянуть его за уши столько раз, сколько лет. Ты не знал, что ли?
Данька мотнул головой и решительно заявил:
— Меня устраивает, как я росту. Можно не дергать.
Надо отметить, что для своих тринадцати лет Даня уже догонял в росте мать и определенно давно поравнялся с бабушкой. Потому Наталья Викторовна заскользила глазами по его довольно долговязой, немного нескладной, как у птенца, но имеющей определенные задатки фигуре и вздохнула:
— Ну… наверное, ты мог и не знать этого
— Да я не помню уже, как там в Ирландии было…
Его неудавшиеся воспоминания были прерваны явившимся в прихожую енотом. Это домашнее чудовище метнулось к тумбочке, в мгновение ока оказалось рядом с сумочкой Натальи Викторовны и стало увлеченно царапать замок.
— Грыць, фу! — выкрикнул Даня и, подлетев к своему питомцу, попытался отобрать у него вещицу.
— Боже, это… это твое?! — опешила бабушка, ошалело глядя на зверя и прижав аккуратные ухоженные ладошки с идеальным маникюром к щекам. — Это что? Енот?
— Ну да, енот, — сказал мальчишка. Ему все же удалось отобрать у Грыця сумочку, и он быстро отдал ее бабушке. — Вы спрячьте в шкаф и повыше. Туда он еще не научился забираться.
— Но он же не обезьяна, как он может туда залезть? — ужаснулась Наталья Викторовна, но сумочку и правда принялась запихивать на верхнюю полку, что было несколько проблематично с ее росточком.
— Этот ирод хуже обезьяны! — объявила Павлуша, а из кухни высунулся Олекса и быстро, бесстрастно глянул на пришедшую гостью. Вскинул брови, чуть удивившись, и очень вежливо поздоровался:
— Здравствуйте, Наталья Викторовна. Сколько лет, сколько зим.
— Леша? И ты тут?
— День рождения крестника — святое. Мы всегда вместе празднуем. Да, Данька?
— Ага, — радостно подтвердил Даня и ухватил Грыця. — В общем, мама скоро будет, а мы пошли дальше пиццу печь.
— Даня! — просящим голосом протянула Наталья Викторовна.
— Дань, — вслед за ней хмыкнул и Олекса. — Вообще-то твоя гостья.
— И че мне делать? — обреченно вздохнул Данила.
— А… — бабушка запнулась и робко потупилась, — а покажи мне свою комнату. Я же у вас никогда не была… Красивая у вас квартира.
Квартира у Миланы и Данилы Брагинцов и правда была красивая. И производила впечатление уже из самой прихожей, одна стена которой была скрыта огромным шкафом с зеркальными дверьми, а другая — матово-серая с яркими пятнами в виде декоративного панно. Даня вел новообретенную родственницу, а та оглядывалась по сторонам, едва ли не открывая рот, потому как, несмотря на то, что они с мужем жили на очень и очень широкую ногу, но все же представить себе, что их собственная дочь обзаведется однажды подобной недвижимостью в центре Кловска без посторонней помощи, они себе когда-то представить не могли.
Здесь было очень много света и воздуха. Возможно, из-за контрастов — стен и стеклянных перегородок, а может — потому что потолок оказался непривычно высоко — квартира была двухуровневой. Лестница и та, вроде бы, стеклянная, на металлическом каркасе и с подсветкой на ступеньках. Туда, наверх, Даня ее и тащил, по пути рассказывая где и что расположено, пока Наталья Викторовна глазела на дорогую, очень современную мебель, светильники, картины и фотографии на стенах. А еще какие-то причудливые вазы и горшки то тут, то там натыканные по квартире. И даже забавные тарелочки на стене, расписанные явно вручную в народном стиле. Все это, несмотря на некоторую пестроту и отсутствие единообразия, соблюденного в оформлении пространства, странным образом прекрасно вписывалось в атмосферу. Возможно, подобная эклектика только подчеркивала идеальный стиль, выдержанный во всем остальном.
— У вас был хороший дизайнер, — проговорила Наталья Викторовна, когда Даня открывал перед ней дверь в свою комнату. Обычную комнату обычного подростка. С разобранной постелью, слегка захламленным письменным столом, компьютером, занимающим почти все пространство на нем. И полками со множеством книг. В основном, морских приключений и пиратских историй. Это госпожа Брагинец очень быстро выхватила взглядом. Но Гарри Поттер тоже имелся. А еще футболка, брошенная на спинку стула. И чашка недопитого чаю возле клавиатуры.
— А здесь ты сам все обустраивал? — зачем-то спросила она.
— Ну сначала мама, конечно, — буркнул Даня, отправляя Грыця на лежанку и прикрывая постель пледом, — а потом уже я сам. Добавлял.
— Мне очень нравится. У тебя уютно… А почему… — Наталья Викторовна на мгновение замялась, но все же спросила: — А почему мама решила вернуться из Ирландии? Она не говорила, мне интересно… Это из-за развода?
Данька быстро пожал плечами и протянул:
— Ну может…
— Понятно, — вздохнула Наталья Викторовна. Ей определенно хотелось разговорить внука, а как это сделать, она не имела ни малейшего представления. Когда пропущено тринадцать лет, наверное, все что угодно без толку.
Ее взгляд снова заскользил по комнате, внимательно ощупывая, сканируя полки и шкафчики. Макет корабля на стене, какие-то подвески с ракушками. А потом вдруг уголок с несколькими снимками. К нему она даже шаг сделала, чтобы разглядеть внимательнее, с удивлением открывая для себя разрозненные фрагменты жизни собственного внука. Вот он ещё маленький на каменистом пляже у океана. Вот он с Миланой в обнимку, едят мороженое. Вот они уже втроём с Олексой — сфотографировались в салоне машины. Куда-то ехали? Вместе? А вот Даня со сверстниками, наверное, одноклассниками. И снова с Миланой, уже постарше. Похоже, что в отпуске, где-то в горах. Даня любит путешествовать, это Милана как-то ей рассказывала, и Наталья Викторовна запомнила.
И наконец взгляд ее выцепил снимок, висевший чуть особняком от всех.
На нем был изображён коротко стриженый высокий парень. Видный, чернявый. Очень простой и не похожий ни на кого, кого сама Наталья Викторовна припоминала бы в жизни дочери. В майке и шортах, посреди соснового леса. Он смотрел в объектив с лёгкой улыбкой и словно бы нехотя, будто не любил фотографироваться. Наталья Викторовна задумалась, силясь вспомнить, но, так и не вспомнив, всё-таки спросила:
— А это кто? Я, наверное, не знаю.