Солнечный зайчик
Шрифт:
– заскочили к тёте Насте, потому что лимонад и сок попросились на волю…
Тётя Настя, какая-то дальняя родственница Владимира Алексеевича, времени терять не привыкла:
– Юра, Вова сказал, что ты умеешь делать майонез. Или он пошутил?
– Нет, не пошутил. Если надо, я вас тоже научу делать.
– Что для этого нужно?
– Ну, во-первых, нужен миксер. У вас есть?
– Нету.
– Тогда подойдёт дрель.
– Зачем?
– Понимаете, майонез нужно взбивать. Вообще-то можно его взбить и обычным венчиком, но лучше все-таки механическим устройством.
– Взбивать. А, у меня есть взбивалка!
Тётя
– Так это он и есть! Подумать только! «Комет», производство ГДР. Кстати, отличная машинка, берегите её. А откуда она?
– Это Степа в Алма-Ате купил. Был там в командировке. Смотрит – очередь, а когда очередь дошла, не разбираясь, купил. Такие деньжищи отвалил, просто страсть. А я ни разу и не пользовалась, не нужно было. Только Стёпу отругала, а оказывается, что зря.
– Извинитесь, да и дело с концом, а если ещё и похвалите, то он будет гордиться своей предусмотрительностью. Теперь, я уверен, пользоваться будете часто. Подсолнечное масло без запаха есть?
– Есть. Что ещё надо?
Пока я перечислял ингредиенты, появилась Ленуська. Помыла руки и тоже бросилась помогать.
Майонез совместными усилиями сделали, результат опробовали, рецепт записали. Мы с Ленуськой отправились дальше, договорившись что, возьмём миксер, чтобы сделать ко дню рождения разные вкусности.
Я с интересом разглядывал места, куда меня таскала Ленуська, и периодически задавал наводящие вопросы. Перед глазами разворачивалась прелюбопытнейшая картина: встречный народ выглядел куда бодрее и здоровее, чем там, в будущем. Больше улыбались, шутили. Одежда? Да нормальная одежда! Совсем не такая как в будущем, но ведь и мода совсем другая. Бросилось в глаза разнообразие фасонов и стилей, присутствующих одновременно. Люди одевались куда разнообразнее, чем впоследствии. Дело не в яркой одежде: синтетику народ носил мало, а натуральные ткани ярко не раскрасишь, ибо нет, да и в будущем не будет устойчивых красителей для натуральных тканей. Дело в другом: было много вещей, сшитых индивидуально. А, кроме того, люди не стеснялись перешивать стандартные вещи, украшать их, модернизировать. Благодаря этому люди не выглядели толпой, а наоборот, было ясно, что каждый индивидуален. Дети чаще всего бегают босиком, мальчики одеты в маечки и лёгкие трусики или шортики, а у девочек короткие юбочки и маечки или лёгкие платьица. На моих глазах два пацана что-то не поделили, и начали сердито пихаться, но проходящий мимо взрослый отчитал бойцов, тут же заставил их помириться и спокойно ушел своей дорогой.
Наконец добрались и до галантереи. Пока Ленуська рассматривала сумочки, я пошел в отдел тканей, и тут же наткнулся на греческую джинсу. Отличный деним, малость дороговат, но… Почему бы и нет? Купил. Много. Уже целенаправленно бросился к фурнитуре, отыскал там кнопки в виде звёздочек, которые вполне можно было бы использовать как имитацию заклёпок, молнию, синтетические сапожные нитки и аляповатые алюминиевые пряжки «под бронзу». Все покупки продавщица ловко упаковала в серую оберточную бумагу и перевязала сверху бумажной бечёвкой. С пакетом в руках я отправился искать Ленуську, и нашел её почти там же, где и оставил. Слава богу, денег хватило и на кошелёк… Кстати, я очередной раз поразился прихотливым изгибам женской логики: Ленуська начала рыться среди сумочек, а в результате купила кошелёк. Впрочем, это тоже были скорее Бобровские эмоции.
– А ты что купил?
– Тут некоторые страдали, что у них нет сарафана. Было такое?
– Не говори ерунду. Я не какая-то там тряпичница, и вещизмом не страдаю.
– Ерунду не буду, просто скажи, где найти оверлок.
– У тёти Стюры есть. А зачем?
– Сейчас я тебе сошью сарафан, как у твоей знакомой, ты не против?
– Джинсовый сарафан? Врёшь!
– Я и с майонезом наврал?
– Ну и что ты тут выстроился? – рявкнула на меня не страдающая вещизмом Ленуська, забрала у меня пакет с покупками и почти бегом бросилась домой. А я, посмеиваясь, шагал следом. Ах, какая у меня милая и непосредственная сестрёнка! Надо бы побольше делать для неё всякие приятные вещи.
Уже дома, раскраивая ткань, я решил обойтись без оверлока. Швы можно обметать и на швейной машинке. Возни, конечно, больше, но зато не нужно тащиться куда-то. Тем более, что рядом суетится, подпрыгивает и жаждет примерки мелкий ураган. Управился с шитьём меньше, чем за два часа, ещё час прилаживал к сарафану пряжки и заклёпки.
– Юрочка! А давай и маме сошьём? – умоляюще заныла Ленуська, вертясь перед зеркалом.
– А давай! Тащи какое-нибудь мамино платье, снимем размеры с него.
Еще через час (сказалась сноровка), был готов и следующий сарафан. Я закреплял последние заклёпки, когда с работы пришла мать.
– И где мои дети? – послышался её голос из прихожей.
Ленуська ужом выскользнула из своего сарафана и бросилась из комнаты:
– Мамуля, не входи, там тебе готовится сюрприз!
– Почему ты почти голая? – подозрительно спросила мать.
– Сейчас всё узнаешь, только пока не входи.
– Уже можно! – подал я голос.
Мать вошла, и её взгляд сразу остановился на разложенных, на столе сарафанах.
– Юра! – потрясенно сказала она – Это ты сам?
– Конечно сам! А я только рядом стояла и нитки подавала. – похвасталась Ленуська – Только, мамуля, мы все жёлтые шёлковые нитки использовали.
– Да и шут с ними, с теми нитками. – рассеяно сказала мать, прикладывая свой сарафан к груди. – И вообще, Юра, брысь отсюда, я обновку примерять буду.
– Мама, вещи ещё надо отгладить после шитья – напомнил я выходя.
– И, правда. Ты иди Юрочка, а у нас с Ленуськой тут дела.
Вернувшегося с работы отца дамы встретили во всём блеске джинсового великолепия. Тот выразил положенное восхищение, а после ужина позвал меня с собой в мастерскую. Там он покопался в ящиках с разными железяками, и откуда-то снизу извлёк штампованную пластинку.
– Держи. Думаю, это надо Ленке на карман присобачить.
Я посмотрел: на пластинке был отштампованы крылья, а по верху шла надпись Harley Davidson. Харлей Дэвидсон, знаменитая американская мотоциклетная фирма. До войны и во время войны они нам поставляли много своих машинок.
– Откуда это?
– Да я, давно уже, шильду с разбитого американского мотоцикла свинтил на память, а гляди-ка, пригодилось.
Вечером, переделав дела, мать в новом сарафане вышла за ворота на скамейку. Тут же к ней потянулись соседки: