Соло На Два Голоса
Шрифт:
На семейном совете, сопровождавшимся жалобными рыданиями дочери, было решено, что полетит подруга, а её муж будет разгребать руины в столице нашей родины - бандитки с большой дороги, в очередной раз насытившейся нашей кровушкой.
Подруга поехала решать парижские дела и как-то удачно их все переделала весьма быстро. А до обратного полёта оставалось ещё целых два дня. Ну, тоже мне, проблема - скажет кто угодно. Это ж Париж, ходи, гуляй, смотри, офигевай! Всё так, но город не был незнаком моей подруге: она там бывала уже раз десять. А вот настроение у неё в ту конкретную поездку было омерзительнейшим - ведь именно сейчас она должна была везти свою любимую дочку в Диснейленд, чтобы подарить ей несколько часов абсолютного счастья. А она,
И случился с подругой приступ мазохизма. Наверное, от горечи ей немножко сорвало крышу. В общем, поехала она в этот Диснейленд одна.
– Зачем?
– спросила потрясённая я.
– Хотела аттракционами отвлечься?
– Ты совсем дура, да?
– заорала подруга.
– Плевать мне было на все аттракционы. Я хотела себе сделать окончательно больно: посмотреть, чего лишилась моя дочка - и неизвестно, на какой срок лишилась, может, вообще навсегда! Я хотела себе расцарапать душу до крови, потому что чувствовала себя виноватой.
– А твоя фамилия Ельцин, чтобы виноватиться?
– опять неудачно выступила я, желая её утешить, посмешив. Подруга вздохнула:
– Ведь ты ж, кажется, просто супер-мама, так любишь Дениску, как же ты не понимаешь?
В общем, мрачным привидением припёрлась она на этот праздник детства и счастья. Ходила по территории, смотрела со стороны на всё тамошнее великолепие, а пуще всего наблюдала за детьми, посетителями парка. Не ревела, нет. Сдерживалась. Но вида, наверное, была ужасного, потому что, по её словам, люди от неё шарахались.
Из всех павильонов она зашла лишь в "Дом ужасов", решив, что он более всего соответствует её настроению и не будет диссонировать с её обликом и ощущениями. Ну, примерно, так и вышло. Мрачные залы с паутинами по стенам и люстрам, отрезанная голова женщины, вещающая со стола и, наконец, танцующие вальс призраки - прозрачные, но такие реальные, в полный рост люди же, но призраки, и красивая музыка печального вальса сделали свое дело. Подругу окончательно проняло, и она всё-таки заплакала. Хорошо, что там было довольно темно, никто ничего не заметил.
– Понимаешь, вокруг меня были семьи, сплошные семьи. Или мамы с детьми. Или группки детей. В общем, праздник жизни творился, смех, разговоры, впечатления. А я, как дура, одна. А моя дочка, бедняжка, в Москве. И всё у нас не так, как у людей! Как-то стыдно, что ли! Вот стыдно, что не можем быть, как эти самые европейцы, даже одному своему единственному ребёнку раз в жизни подарить простую радость - поездку в этот грёбаный Диснейленд! Ну, убогие мы все, кривые что ли, косые, тупые, из говна сделанные? Не понимаю. Дочку было жалко ужасно. А сама себе была противна. И это гадкое чувство стыда...
Собственно, и я о том же: о гадком чувстве стыда, когда думаешь про свою жизнь. Это ведь ужасно мучительно. И когда меня забирает не на шутку именно такое ощущение от собственной жизни, я искренне и страстно мечтаю сдохнуть. Сама на себя орёшь: но ведь было же хорошее, вспомни, вот это, вот то, такое, эдакое. А оно - изнутри - орёт на тебя: да не бреши, убогая, не было там ничего такого, чем можно гордиться!
Вот и поговорили со своим внутренним содержанием.
Может, похоже, что я до ужаса мрачный невротик, постоянно точащий на себя опасную бритву? А вот и нет! Как раз нынче всё очень даже хорошо. Потому что определилось и сформулировалось, понялось и прояснилось. Чем больше про себя понимаешь - про свою суть, самость, чем больше открываешь себе себя же, тем проще становится жить, ведь самая главная загадка для человека - он сам. Что он может, что хочет, какие у него способности, какие потребности. И когда отгадок становится ощутимо больше, чем загадок, замечаешь, что вдруг волшебным образом начинаешь легче мириться с негативом, с неприятностями, даже с бедствиями, так как погружаешься в прекрасный мир философии, которая всегда расскажет и объяснит, почему всё идёт нормально, почему можно дальше жить спокойно, не дёргаясь и не страдая. То, что думать полезно, я знала смолоду, но чисто теоретически, как и все молодые. А то, что умение размышлять и любовь к этому делу приводят к матушке-спасительнице философии (посмотрите этимологию этого термина), познать пришлось лишь уже далеко не в юном возрасте, что обидно.
А ты, читатель, говоришь: "Картинки давай!". Мыслительные упражнения бывают куда ярче и интереснее любых картинок. И разговоров. Иногда - о, ужас!
– даже сюжетов. Хотя это уже дело вкуса.
КАК СВЯЗАТЬСЯ С МОИСЕЕМ
Вопрос вопросов, грызущий меня и на пляже, и во время плавания в дивном море, и на вечерних прогулках по променаду: можно ли было перетерпеть творящееся между мной и Илюшей, если учитывать всё то прекрасное, что у нас с ним ещё сохранилось? Нужно ли было терпеть? Разве я уходила от него с лёгким сердцем? Разве не разрывалась моя душа на миллионы болючих осколков, каждый из которых впивался в сердце, в лёгкие - до бездыханности, в горло - до невозможности произнести хоть слово, в глаза - до боли от света и вообще - от этого мира, от чего бы то ни было. Глаза хотелось закрыть плотно и навсегда. Только б ни один лучик больше не мелькнул - вот, как было больно.
Но всё моё нутро при этом орало: уходи! так нельзя! тебе достаточно! ты уже своё половой тряпкой и громоотводом много лет назад отработала! Не надоело? Жё суи мала-а-аде-е-е!!!
Надоело. Ещё как. Но Илюша... Илюша... эх, ты, Илюша! Я думала, ты сильный. Но ведь лишь слабый мужчина выплёскивает досаду от своей слабости на того, кто ещё слабее - на женщину, на ребёнка. Я не могу восхищаться слабым, понимаешь? Не могу! А без восхищения я, кажется, не способна любить. Ни тебя, ни кого-то другого. Возможно, понятия любви и восхищения полностью попутаны-перепутаны в моей голове, но они явно сплетены плотно и вросли друг в друга.
Но почему же мне было так больно, когда я ушла от него? Жё суи маладе...
Когда я возвращаюсь с моря, из меня бесконечно, бесконечно сыпется песок! Даже после тщательного и долгого душа. Хорошая тема для шуток и для самоиронии: из меня сыпется песок! Во всех смыслах. Песок сыпется из одежды, из обуви, из волос, из складок кожи - по крайней мере, создаётся именно такое впечатление.
Песок не раздражает, я даже смеюсь над его безраздельной властью в моей квартире, над его бесконечным количеством в любой щёлочке, куда можно забиться. Ну и пусть! У меня теперь есть нечто прекрасное. Что может сравниться с ощущением чистоты и обновления, в которое я погружаюсь каждый раз во время и после купания в море? Ни-че-го. Ради этого можно потерпеть и песок. Средиземное море - моя большая-большая миква. Мне кажется, я понимаю ощущения тех, кто соблюдает этот иудейский обряд. Если они чувствуют хотя бы вполовину того, что я после погружения в море, то я их очень даже понимаю.
То ли море, то ли новая страна, то ли другой климат - не знаю, что, но мои замыкания стали совершенно другими. Они будто пришли, вернее, привели меня к тому самому, для чего были затеяны (кем?), к той цели, к которой стремилось моё сознание, выделывая фантастические кульбиты.
К папе. Я хотела, рвалась к тому единственному человеку, который с самого начала, без всяких условий и "просто так" меня любил. Наверное, хотела понять, почему и за что. И что это такое - подобная любовь, которая без условий и оговорок. Кто, кроме папы, мог мне об этом рассказать? Мама меня не любила и не знаю, любила ли хоть кого-то вообще в этом мире. Лариска... Ну, между нами огромная куча соблюдённых условий: характер, интересы, темпераменты. Мы идеально подходим под требования друг друга, вот вам и любовь, которая из дружбы, она понятна и объяснима со всех точек зрения.