Соловей и кукушка
Шрифт:
Я подошла и встала, прислонившись к сдвоенной колонне.
Черепичные крышу внизу. Выбеленные солнцем домики. Сады. И уходящие в небо горы. Странно, а я-то думала, что банда гнездится где-то совсем высоко в горах, вдали от людей и суеты.
А, может, просто взять и уйти? Неважно куда. Снять гостиницу. Я не считала денег, которые мне дал Лианор, но была уверена, что их хватит. Принять ванну. И что-нибудь вроде мышьяка. Может, опиум? Только так, чтобы не очнуться…
Когда я бежала, то от страха и волнения совсем не думала о тех, кого
Тут мой взгляд упал на сложенную газету, придавленную обломком кирпича.
Свежая.
Я аккуратно взяла её, сбросив камень. Развернула.
Сегодняшняя.
На первой полосе, как и следовало ожидать, новость о смерти Алехандро Четвёртого. Я полистала и нашла статью о гибели принцессы Алессандры. Статья очень путанная. Сплошные дифирамбы смелости отважной принцессы, но было непонятно: как она погибла, и зачем. «Испытательный полёт», но кто создал летающую машину, зачем и по чьему недосмотру полетела именно принцесса — об этом в статье скользко умалчивалось.
Я листала, и листала, читая заголовки, пока не натолкнулась на краткое информативное сообщение: «Принц Криштиан, удручённый горем, отбыл вместе с супругой в Южную Ингварию. Здоровье принца оставляет желать лучшего, но все надеются, что минеральные лечебницы восстановят его душевное и телесное состояние».
Сердце застучало.
Криштиан жив. Плевать на ложь про курорты. Но если бы он был мёртв, Ролдао не стал бы этого скрывать. Наверное.
А если он жив, то непременно меня найдёт.
Глава 30
Кофейный кот
Счастливая от мысли о возможной встрече, я вернулась в домик. В конце концов, неприязненно меня встретили только девушки. Но Дафна — мне не враг, я на её Волка не претендую. А вот «змея»… Мне показалась вчера, или она неровно дышит к моему мужу?
— Взрывчатку можно положить вот здесь и здесь, — донеслось до меня со стороны комнаты. Я застыла в прихожей, вжимаясь в стенку. — Поезд останавливается вот тут, и у нас есть пара минут…
— А если разобрать пути? — весёлый голос Волка. — И на взрывчатке сэкономим.
— Тогда поезд сойдёт с рельс и пострадают невиновные, — злой голос змеи. — Опять же, поднимется паника…
— Что нам на руку, — не согласился Волк. — Люблю панику. Паникующие люди так беззащитны…
Что? Простите? Мне как-то сразу вспомнился наш переход через чёртов мост.
— Мысль дельная, — сухой голос «Топорика». — Селена, в этом поезде невиновных нет. Одни толстосумы, которых не жаль пустить в расход, если придётся.
— Соловей не одобрит. Он не любит лишних жертв, — упорствовала «змея».
— А нам Соловей не указ! — Чей это звонкий голос? Неужто Дафны? — Давно пора его переизбрать товарищеским голосованием. Слишком уж нежный, боится ручки запачкать.
— Осторожный он, — заспорила «змея» по имени Селена. — А то, что людей бережёт, так это только плюс…
— Товарищ Дафна права, — вмешался «Топорик». — Сейчас межцарствие. Если не сейчас, то когда? Революция чистыми руками не делается. Революция делается по уши в крови. И этого не надо бояться. Это — неизбежность. Товарищ Соловей слишком либеральничает. Все эти идеи о государственной думе, конституции, уменьшению рабочих часов и так далее, всё это лишь ослабит революционный пыл в массах.
— Соловья не трожь. За время его руководства у нас ни один из товарищей не погиб…
— Ой, да ладно, Волк, — фыркнула Дафна. — Все знают, что ты ему предан как… как пёс, а не волк. Почти как Селена.
— Да-аф, — в рыке Волка послышались угрожающие ноты. — Не нарывайся.
— Я не лично товарищу Соловью предана, — полыхнула Селена. — Я предана нашему общему делу. Товарищ Алонсо, скажите ей…
— Ой да ладно, всё мы видим. Нечего нам тут лапшу на уши вешать! Пока ты по нему сохнешь, он уже себе другую девку приискал. Беленькую, чистенькую, из дворяночек. Вот помяните моё слово: не из простых.
— Кто? Кукушка-то? — заржал Волк. — Ну ты, Дафна, скажешь тоже.
— А я что? Думаешь, вру? Вы на неё внимательнее посмотрите: кожа белая, почти розовая. Волосы гладкие и блестящие, ухоженные. А ногти её видели? Неженка она, из знати. Точно вам говорю. И розыск на неё королевский. Не ищут так людей не голубой крови.
— Ну, накрутила, — фыркнул Волк. — Роман да и только. Остынь, Дафна. Амурные дела Соловья — это только его дела, ничьи больше. Если бы он не был уверен в ней, то я бы не привёз её сюда, в схрон.
— Он-то уверен, да я-то не уверена…
— Дафна, помолчи, — вмешался «Топорик». — А ты, Волк, ответь: вот сейчас лучшее время для удара, чтобы народ поднять. Это понятно. Где же твой товарищ Соловей? Почему не с нами? Когда будет? Вот то-то, что не ответишь. Странный он…
— Поднимали уже, — холодно проговорила явно задетая словами Дафны «змея». — И что толку? Ролдао пушками ударил по городу. Столько людей погибло… Эта тварь ни перед какой кровью не остановится.
— Правильно, Селена, умница, — весело отозвался Волк. — Потому что — рано. Рано поднимать народ. Ты этому народу сначала объясни, за что ему умирать. Ну, рабочие, положим, знают за что. Но пока не знает солдат, не знает матрос, все эти стачки — это только лить кровь на мостовые. Хорошую кровь, красную. Надо в армию идти, надо объяснять: рабочий — брат вам. И вот, когда армия за нас будет…
— Ну так объясни! — взорвался молодой голос. — Ты же служил в армии, тебе и объяснять. Ты под Ролдао служил, если правильно помню… Значит, знаешь, что сказать…
— И скажу. Время нам нужно. Армия Ролдао любит. От низа до верха. Любой солдат на него, как на бога смотрит. И, мерзавец, хорош. С простыми и нижними прост и справедлив, а верхних во как держит! Любой боец знает, что за Ролдао он — как за каменной стеной.
— А если так, то чего же сам ушёл из армии? — ядовито прошипела Селена.