Соловьиная ночь

Немирович-Данченко Василий Иванович

А нонче — чай, сапоги!»

И чай, и сапоги — сливались в глазах схимника в одно с волею и правом, с достоинством человеческим и с нерушимостью его. И умилялся старец

и смахивал рукавом слёзы из глаз, бормоча про себя: «Дай тебе Бог, кормилец ты наш, крестьянин!.. Дай тебе Бог прочно стать в своих сапогах, чтобы лиходей да злоимец не тащил их с тебя, не гнул тебя оземь — образ и подобие Божие. Встанут ещё многие невзгоды… Не разом и зима отходит. Нет-нет да и попытается закружить вьюгой, а только раз уж встало солнышко, да теплом настоящим повеяло, — не страшна тебе сила тьмы… Уступит она. Слышь — уступит… Не одолеет сила адова… Тьма кромешная, коли дрогнула раз, не бывать ей больше… Не бывать! Цвети же, земля родная!.. Красуйся, справедливая, милостивая!.. Помилуй, Господь, тех, кто послужил ей, кто рабов человеческих Твоими рабами сделал и из плена египетского извёл их… Авось и земля Ханаанская недалека: постранствуем ещё в пустыне,

и откроется она очам, мёдом и млеком текущая»…

И, простёршись пред тускло озарённой иконой, жарко, радостно и умилённо молился старец Антонин за землю Христову, за тех, кто дал ей волю, за то, чтобы дело рук их было прочно, и крепко, и незыблемо, и чтобы не одолели их силы адовы…

А отдохнувший соловей опять проснулся и прокатился в торжественном молчании майской ночи своею вдохновенною песнью… ответною, радостною… Точно говорила она старческому сердцу: не бойся за достояние братьев твоих. Несокрушимо выдержит оно все удары лихие и ярче, и пышнее расцветёт ещё, окрепнув в борьбе. Верь только, жди и надейся. Глубоко пускает свои корни добро, широко разветвляются они, и не руке человеческой вырвать их из души, отверстой истинному слову любви братской. Всё пройдёт, всё изменится — только правда будет стоять на радость и счастье человечества.

1902