Соловушка НКВД
Шрифт:
Скоблин говорил медленно, чтобы курьер успел все запомнить: со времени последней встречи прошло достаточно много времени, накопились новые разведданные. Сообщил ряд фамилий, звания, даты, географические названия.
«Надюша порадуется, что не придется вновь корпеть над шифрованием», – подумал генерал.
Когда Скоблин умолк, Ковальский спросил:
– Миллер интересовался подробностями автокатастрофы?
– Он тактичен, не пожелал будоражить расспросами.
– Недолюбливаете начальника?
– С чего взяли?
– Из ваших оценок Миллера, наконец факта, что не вы, а он стал начальником. Или встать во главе РОВС нет желания?
– Лишь круглый
– Подпилим ножки кресла-трона.
– Хотите сказать…
– Центр пришел к решению свергнуть Миллера, тем самым освободить место для своего человека, в данном случае для вас.
– Собрались повторить акцию похищения?
– Это знают в Москве.
НКВД СССР
Главное управление
государственной безопасности
Совершенно секретно
Спецсообщение тт. Ягоде,
Агранову, Прокофьеву, Гаю,
Молчанову, начальникам
оперативных отделов
Иностранным отделом ГУГБ получены сведения, что к ген. Миллеру явилась группа командиров отдельных воинских соединений РОВС… вручили меморандум, суть которого сводится к следующему: к моменту похищения ген. Кутепова главное командование РОВС обладало громадным престижем, имело крупные средства, ознаменовалось активной борьбой с большевизмом. Теперь у командования нет авторитета, борьба не ведется, РОВС потерял среди эмигрантов престиж. Особый комитет по розыску ген. Кутепова истратил много денег, но ничем не помог французской полиции выйти на следы преступников. В меморандуме предлагается провести реорганизацию РОВС. В противном случае лица, подписавшие этот документ, выйдут из организации…
Б. Прянишников. «Незримая паутина», изд. «Посев», 1983:
Действия Скоблина и Плевицкой приняли решительный характер. «Мать-командирша» корниловцев… энергично взялась за Миллера. Нисколько и никого не стесняясь, она говорила галлиполийцам, восторженным поклонникам ее таланта:
– Нужно сменить Миллера. Главнокомандующим должен стать Шатилов…
…Никто не спрашивал, откуда у нее деньги. Известно было, что Скоблин нигде не служил, что его жена давала концерты, а раз так, все в порядке.
Из интервью Е. К. Миллера газете «Возрождение»:
Нам пришлось вкусить всю горечь сознания, что пока не изменится картина взаимоотношения западно-европейских государств с той властью, которая была заинтересована в исчезновении генерала Кутепова, до тех пор нельзя рассчитывать на выяснение преступников и приведение их к ответственности.
«Фермер» Центру:
Миллер получил доклад Завадского, где говорится, что внутри РОВС готовят переворот, цель – смена руководства, руководит переворотом ваш покорный слуга. Миллер не поверил, тем более что я пытался привлечь на свою сторону важные личности из французской полиции. Донос построен так, чтобы настроить Миллера против меня. Лечился от малокровия, впрыскивали сыворотку и после 18-го укола серьезно заболел, чуть не отдал Богу душу. Лежа переписал вам копию доклада Шатилова «Положение на Дальнем Востоке на фоне мировой обстановки». Использовать доклад в печати ни в коем случае нельзя – это угрожает мне провалом…
«Всеволод» Центру:
Имел встречу с «Фермером» и «Фермершей», их доклад прилагаю. Чета выехала в Прагу давать концерт и увидеться с кем нужно. «Фермер» знает, что делается в школе ген. Фока, так как дал туда тридцать своих офицеров.
«Фермерша» провела в Белграде около недели, что помогло выполнить задание…
Сообщения «Фермера» полностью подтвердились, он вплотную подошел к аппарату РОВС, лавирует между Миллером и его заместителями.
Н. Плевицкая. «Мой путь с песней»:
На чужбине, в безмерной тоске по Родине осталась у меня одна радость: мои тихие думы о прошлом. О том дорогом прошлом, когда сияла несметными богатствами матушка-Русь и лелеяла нас в просторах своих. Далеко родная земля, и наше счастье осталось там… Грозная гроза прогремела, поднялся дикий темный ветер и разметал нас по всему белому свету. Но унес с собой каждый странник светлый образ Руси, благодарную память о прошлом. Светит такой негасимый образ и у меня.
Глава девятая
Похищение-2
Ведь только из страстных горений
рождается слово.
И если ты спросишь,
стихам моим веря живым:
«Готова ли дважды гореть?»
Я отвечу: «Готова!»
И русская Муза протянет мне
руки сквозь дым.
Интуиция ни разу не подводила Плевицкую, была верной и доброй спутницей в жизни, помощницей, предостерегала от необдуманных шагов. И на этот раз после расшифровки поступившей из Центра новой инструкции Надежду Васильевну охватило непреодолимое желание умолить начальство в Москве отменить или в крайнем случае приостановить грозящую крахом операцию под кодовым названием «Груз». Плевицкая не задумывалась, отчего возникала тревога, что заставляет паниковать, все мысли заняли поиски ответа на вопрос: как предотвратить несчастье?
«Не сомневаюсь, что обязательно произойдет нечто непоправимое, сулящее мне с Колей большую беду!»
Писать в Москву и слезно просить отложить намеченную операцию было нельзя: Центр бы рассердила необычная просьба «Фермерши», подняли на смех женскую интуицию.
«Как убедить, что я права? Какие привести доказательства?»
Перечитала расшифровку приказа с датой проведения новой операции.
«Остается совсем немного дней. Признаться Коле в недобром предчувствии, попросить, чтобы отговорил Москву от операции, которая завершится крахом? Но Коля, как военная косточка, выполнит любой приказ вышестоящего начальника. Предупреждение о надвигающейся беде посчитает женской глупостью… Пусть все идет так, как запланировано, катится по накатанной, проверенной прошлой операцией с Кутеповым дороге. Все в руках Божьих».
Надежда Васильевна отдала мужу расшифрованный приказ.
– Торопят товарищи. Дело идет к концу, – сказал Скоблин, не сводя взгляда со срока проведения операции – 22 сентября 1937 года. – Кстати, накануне операции пройдет литургия в нашем соборе на рю Дарю в честь 20-летия Корниловского полка. Хорошо, что товарищи не захотели помешать торжествам, пресса будет освещать праздник, упомянет меня, что упрочит мое положение, повысит авторитет.
За пару дней до молебна Николай Владимирович пошел в штаб, дождался, чтобы начальник остался в кабинете один.