Соловушка НКВД
Шрифт:
– Наша мадам зарабатывает не меньше Шаляпина.
– Приплюсуй к гонорару те деньги, какие органы платят, будет богаче Шаляпина. Думаешь, работает за франки и доллары? Зарабатывает с муженьком право вернуться на Родину, а это подороже деньжат.
– Деньги не бывают лишними, а ей нужны наряды для концертов, дорогие номера в гостиницах снимать, по свету разъезжать…
Время шло к полудню, и троих в школьном здании охватило волнение, какое испытывает охотник, выслеживая дичь.
Привели Миллера. Евгений Карлович был настолько ошарашен случившимся, что на какое-то время лишился дара речи. Тяжело дышал, недоуменно смотрел на напавших. Наконец с трудом спросил:
– Как прикажете все понимать?
– Считайте, что встретились с соотечественниками, которые жаждали увидеть вас, – ответил Шпигельглас.
– Вы из ЧК?
– Точнее сказать, из НКВД.
– Что от меня надо?
– Пока благоразумия, не совершать опрометчивых поступков, не пытаться освободиться от пут, подчиниться требованиям, иначе будем вынуждены применить силу, даже оружие.
– Отвезете в Россию?
Заместитель начальника Иностранного отдела чуть склонил голову, всмотрелся в генерала.
– Не в Россию, а в Советский Союз. Ваша бывшая Россия приказала долго жить, ныне есть Союз братских социалистических республик.
– Что меня ждет?
– Это зависит от вас.
– Расстреляете, как поступили с моим предшественником генералом Кутеповым?
Ответа не последовало: руководитель группы не имел права информировать пленника о причине смерти Кутепова. Не забывая, что «Груз» необходимо доставить живым, здоровым, Шпигельглас поинтересовался:
– Как с сердечком? Не беспокоит? А нервишки не пошаливают?
С чувством достоинства Миллер ответил:
– На здоровье не жалуюсь, беспокоит лишь возраст, с радостью сбросил бы десяток годов, чтоб вернуть былую силу.
– Для того чтобы вырваться из плена? Не надейтесь. И помолодеть не поможем – это не в наших силах, а вот уснуть – пожалуйста. Пара таблеток или укольчик – и будете спать как младенец.
– Обучены врачеванию?
– При необходимости заменю медсестру.
– Уж не Генрих ли, он же Гершель Ягода был учителем? – язвительно спросил Миллер. – В свое время он служил аптекарем, а в бытность наркомом специализировался в изготовлении и применении ядов. Дайте воды.
Гражуль взял бокал, поднес ко рту Миллера, помог напиться.
– Не боитесь, что вместо воды дадим яду?
– Я нужен вам живым, кроме того, армия, фронт научили забыть о страхах.
– С мертвого, верно, какой спрос.
Помня о смерти предыдущего начальника РОВС по пути в Новороссийск от передозировки хлороформа, нового пленного усыпили слабой дозой снотворного. Уложили в большой ящик, который поместили на грузовик «Форд-23». За руль сел Шпигельглас, рядом устроился прибывший из Испании резидент ИНО А. Орлов [6] , и машина покатила в Гавр. В порту подъехали к одному из причалов, где пришвартовался советский грузовой пароход «Мария Ульянова», доставивший во Францию тюки бараньих шкур.
6
А. О рл о в (Лев Фельдбин) бежал с женой, дочерью летом 1938 г. через Канаду в Америку. Умер 7 апреля 1973 г. в Кливленде.
К машине по трапу спустился капитан. Отвлекая внимание полицейского, угостил его папиросой.
– Что за груз? – поинтересовался страж порядка, увидев, как на борт понесли продолговатый ящик.
– Дипломатический, документы в порядке, – успокоил капитан и отдал приказ немедленно выходить в море, держать курс на Ленинград.
– Выгрузили лишь шестьсот тюков, – напомнил боцман.
– Есть приказ сниматься с якоря! – резко перебил второй помощник капитана, который появился на пароходе перед отходом в рейс и имел звание капитана госбезопасности. – Уберите с палубы матросов!
Спустя час, не завершив разгрузку, «Мария Ульянова» покинула Гавр, а с ним Французскую Республику.
Миллера извлекли из ящика, уложили в каюте на койку. Голова от снотворного раскалывалась, но Миллер не попросил у охраняющего его Станислава Глинского успокаивающую таблетку, впрочем, боль вскоре прошла.
– Отдаю должное вашему хладнокровию, – польстил резидент в Париже, значащийся как «Петр». – Не закатили истерику, не делали попыток вырваться, привлечь к себе внимание истошным криком. Другой бы на вашем месте совершил безрассудный поступок.
– Выдержке, самообладанию меня научила многолетняя армейская служба, – объяснил генерал. – Что касается истерики, то она присуща скорее дамам. Берегу силы, которые пригодятся. Верю, что о подлом похищении уже известно в моем штабе, а завтра о нем узнает вся Франция, следом Европа. РОВС примет меры, чтобы спасти меня.
Первым рассмеялся Шпигельглас, за ним другие чекисты.
– Пошлют в погоню за пароходом быстроходные катера? Объявят тревогу на всем флоте? Не смешите! Для всех вы ушли из дома, затем из штаба и бесследно пропали. Ищи ветра в поле хоть до второго пришествия.
Миллер собрал губы в похожую на гримасу улыбку.
– В штабе прекрасно информированы обо всем, что случилось. Я предвидел, что могу повторить участь генерала Кутепова и информировал сподвижников о всех своих передвижениях.
– Хотите сказать… – Гражуль осекся.
– Вы догадливы, – подтвердил Миллер. – Уходя по делам, каждый раз оставлял записку с указанием когда, куда, с кем и зачем направляюсь. Делал на всякий случай, и такой произошел. Нападение и похищение не станут тайной.
Письмо Е. К. Миллера:
На конверте надпись:
«Вскрыть 22.9 не ранее 23 час.»
У меня сегодня рандеву пополудни с генералом Скоблиным на углу рю Жасмен и Раффо. Он должен вести меня на свидание с двумя неизвестными немецкими офицерами, военным агентом в Прибалтийских странах полковником Штроманом и г. Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку.
Генерал Е. Миллер 22 сентября 1937 г.