Сомалийский абордаж
Шрифт:
– Вот он, шеф! – сказал Сахно. – Дииодид калифорния.
Андрей Аксюков какое-то время смотрел на порошок, потом отодвинул стул и плюхнулся на него.
– Охренеть, мужики! Не уверен насчет спирта, но «нобелевку» я бы вам дал!
– Так, может, того? – пробасил Сахно, глядя невидящим взглядом в угол. – Выйти из подполья? Опубликовать результаты в инете?
Аксюков едва со стула не свалился. Из-за его неосторожных слов все могло полететь в тартарары. Сахно уже явно представлял себя в смокинге с бабочкой на церемонии вручения Нобелевских премий в Королевской Академии Швеции.
– Ага! – хмыкнул Халецкий. – Щас! Опубликуем, а к вечеру окажется, что у нас было два десятка научных руководителей! Хорошо, если в соавторы нас возьмут! Да и «нобелевку» могут дать лет через пятьдесят, как Гинзбургу с Абрикосовым. Мы к тому времени двадцать раз кони двинем с голодухи! Оно нам надо?
– Не надо вздохнул Сахно, опускаясь на грешную землю.
Аксюков тоже вздохнул, но незаметно. После чего деловито спросил:
– И сколько там его, Володя? Я имею в виду, в пересчете на чистый калифорний.
– Грамма три с половиной или четыре ответил Халецкий. – Смотря сколько примесей! Можно попробовать установить...
– Да хрен с ними! Будем считать, что четыре! Кто это проверит? – взял инициативу в свои руки Халецкий. – Значит, толкаем за четыре лимона! Лимон посреднику и нам по лимону. Договорились?
– Вообще-то это обдираловка повернулся на стуле Халецкий. – Я в инете смотрел, рыночная стоимость грамма – двадцать семь миллионов долларов.
– Да хоть тридцать, Володя! – пожал плечами Аксюков. – Продать его по такой цене сможет только Минатомэнерго, официально. А если его продаст Минатомэнерго, то мы получим...
– Шиш с маслом! – пробасил Сахно.
– Да нет, почему же? – хмыкнул Аксюков. – Премию нам подкинут, долларов по пятьдесят на брата. А министр с замами на каждом грамме наварят по лимону минимум.
– Если не по два угрюмо сказал Сахно.
– Короче, мужики, мы эту тему уже дискутировали напомнил Аксюков. – Через инет тоже не толкнем – или СБУ накроет, или бандиты. А у меня дорожка протоптана, покупатель ждет и безопасность гарантирована. Куда еще дергаться?
– Да некуда дергаться, Викторович проговорил Халецкий. – Это мы так, помечтали слегка...
– Мечтать не вредно. Но давайте определяться. Я свою долю продаю. Если вы не хотите, то отделите мою долю и мечтайте сколько душе угодно дальше...
Сахно с Халецким переглянулись.
– Что скажешь, Валерон?
– А ты что скажешь?
Халецкий вздохнул, как человек, расстающийся с мечтой.
– Я свою долю с Викторовичем толкаю.
Сахно немного помолчал.
– Ладно, я тоже с вами... Только я хочу присутствовать при получении денег. Чтоб сразу забрать свой миллион.
– Ну тогда к делу сказал Аксюков. – Дииодид этот надо как-то приготовить к транспортировке. Идеи есть?
– А чего его готовить? Расплавить по-быстрому да запаять для герметичности в пластик! – пожал плечами Сахно. – Дешево и сердито. И гарантия безопасности.
Люди, неискушенные в ядерной физике, боятся ядерных материалов, как черт ладана. Сотрудники же ядерных центров и плутоний, и уран спокойно держат в руках. Пробег нейтронов слишком короток, чтобы радиация достигла клеток организма. Неприятностями, иногда смертельными, чревато попадание микрочастиц этих металлов на кожу или в дыхательные пути. Поэтому работают с ядерными материалами исключительно в перчатках и респираторах.
Все это в полной мере относилось и к калифорнию. Покрытие вещества пластиком делало его абсолютно безопасным в обращении. Однако Аксюков забеспокоился, как бы чего не случилось в процессе приготовления к транспортировке, и спросил:
– А при плавлении никаких сюрпризов не вылезет?
– Да нет, Викторович покачал головой Халецкий, лучше всех сведущий в ядерном материаловедении. – Это абсолютно безопасно.
– Точно? – переспросил Аксюков.
– Сто пятьдесят процентов.
– Ну тогда действуйте! А я поднимусь перезвоню своему знакомому. Когда материал будет окончательно готов?
– Сегодня, Викторович. Тут работы на полчаса...
Венесуэла, Маракайбо, гостиница «Лючия»
Виктор Логинов и Теофило Балтазар курили, сидя на балконе своего номера. Теофило автоматически вертел в руке «Маузер» Бормана, когда Виктору позвонил замдиректора.
– Слушаю, товарищ генерал!
– Вы там не спите еще?
– Да какой тут сон, товарищ генерал?
– Правильно, потому что спать вы сегодня будете в другом месте. Значит, слушай... С руководством Теофило директор ФСБ уже переговорил, санкция получена. Его временный отзыв из DISIP кубинцы согласуют сами. В Каракасе сегодня, то есть уже вчера приземлился наш транспортный «Ил». Он привез груз согласно военному контракту. Выгрузка уже закончена. Как только будет получено разрешение, «борт» вылетит в Маракайбо за вами. Все понял?
– Так точно, товарищ генерал!
– Тогда начинайте собираться. В этом деле дорога каждая секунда.
– А как мне выйти на контакт с экипажем, товарищ генерал?
– С тобой свяжется представитель «Спецоборонэкспорта». Организация перелета поручена ему.
– Понял!
– Если будут нестыковки, сразу звони!
– Есть! – сказал Логинов.
– Что? – спросил Теофило, когда Виктор опустил телефон.
– Вылетаем сегодня. С твоим руководством вопрос согласован.
– Оперативно...
– Угу... – кивнул Виктор. – Несколько граммов калифорния это тебе не фунт изюма. С ними можно таких дел наворотить, что мало не покажется...
– Калифорния? – отложил «Маузер» Теофило. – Того самого, из которого гринго собирались делать атомные пули?
– Да. Только их, похоже, опередили...
Сверхнизкая критическая масса калифорния еще полвека назад навела «пентагоновских» стратегов на мысль о создании атомных пуль. Однако реализация проекта была заморожена на неопределенный срок из-за дороговизны исходного материала. Ведь одна калифорниевая пуля должна была обойтись минимум в двадцать миллионов долларов. Да и дальность полета пуль в те времена не превышала двух километров, что создавало проблему выживания для самого стрелка. Для террористов все это было несущественно, и Логинов покачал головой: