Сомниум
Шрифт:
Я бросил одежду на пол и случайно пролил кофе на подушку-домового. Рэйна вскрикнула, но осталась стоять у двери, опасливо на меня поглядывая. С Земли она приволокла огромную коробку своих незаменимых вещичек. Это были точно воссозданные копии ее барахла.
— Если бы я знала, какой ты на самом деле, никогда бы не согласилась на этот эксперимент, — вдруг выдавила она. В ее глазах стояли слезы.
Мне тут же стало ее жаль, но я не смог сдержаться и ответил:
— Зря ты согласилась. Возможно, другой сумасшедшей они бы не нашли, и мне бы не пришлось тут застрять.
—
Я пожал плечами. Когда она переходила к таким вопросам, все обычно заканчивалось слезами. Поэтому, я решил ничего не отвечать и, хлопнув дверью, покинул дом.
Я шел по берегу, а мысли гудели в голове. Система уничтожена… Все произошло по моему сценарию… Так отчего же так горько? Это и есть вкус сбывшейся мечты или мне осталась только горечь послевкусия? Для чего я все разрушил? Считал, что именно Система лишает меня свободы… Здесь, на Спеспереннис, ее нет, но я все равно как тигр в клетке. Система тут не при чем… и люди тоже. Я сам пожиненный узник самого себя…
Я вытолкал плот на воду, пробежал пару метров и, держась, взобрался на его покачивающуюся поверхность. Быстро привыкнув к качке, я поднял паруса и отправился в море. Чайки кричали, низко летая над головой. В спину дул легкий южный ветер. Мне было все равно куда плыть, и я, повинуясь его желанию, двинулся на север.
После всего, что мне пришлось пережить, моя жизнь превратилась в череду бессмысленных ссор и обид. Мы с Рэйной были обречены постоянно мучить друг друга. Теперь я вполне убедился в правдивости слов Тодда Макмиллана. Мужчина и женщина — это параллельные прямые, между ними всегда будет существовать непреодолимое расстояние.
Я посмотрел на небо: ярко-фиолетовые облака на бледно-сиреневом полотне. Возможно, я когда-нибудь привыкну к пурпурному небу вместо голубого и к чужому солнцу вместо земного. Я знал, что смогу приспособиться. И, возможно, когда-нибудь назову Спеспереннис своим домом. Но как я боялся забыть ее лицо и любимое имя… «Ма-лин», — сказал я одними губами. Ее имя — это ведь все, что у меня осталось. В груди стало тяжело, как будто камень на нее положили. «Загляните в виртуальный магазин "Вселенная"», — вспомнил я ее смеющееся лицо. Моя девочка, простишь ли ты меня? Я и так уже наказан. Как я боюсь, что однажды безнадежная пустота и безразличная тишина, по обыкновению заглянув в мою душу, останутся там, а я смирюсь с их компанией. Смирюсь и перестану вспоминать тебя…
Паруса лениво раздувались, захватывая неторопливый ветер в плен. Синее море поблескивало на солнце. Оно было настолько ровным и спокойным, что меня начало клонить в сон. Я находился недалеко от берега на мелководье. Наскоро опустив паруса, я выкинул в море привязанный к плоту парашют. Он наполнился водой, став неплохим плавучим якорем. В прозрачной воде было видно, как он раздулся, уйдя под воду примерно на пару метров.
Я прилег и закрыл глаза. Раздражение после ссоры начинало отступать. Легкое покачивание убаюкивало меня, и вскоре я задремал. Мне снился полет на аэро, оно плавно и уныло планировало в воздушных потоках, оставаясь на одном и том же месте, отказываясь двигаться в пункт назначения. Вдруг я резко очнулся от того, что
Ветер внезапно усилился, и темные волны, гонимые им, начали раскачивать плот. Мачта поскрипывала и гнулась. Я смотрел на узкую полосу, что считал берегом, меня уносило куда-то в сторону параллельно к ней. Вдруг веревка, державшая парашют, шумно оторвалась, и я понесся еще быстрее.
Пурпурное небо темнело, наливаясь бордово-красным. Море вздымалось буграми. Волны росли друг за другом, и вода все чаще и чаще обрушивалась на меня мощными ударами. Плот метало из стороны в сторону, и я чуть не свалился за борт. Держась за мачту, я нащупал веревку и крепко привязал себя к деревянной конструкции.
Свирепое море швыряло меня жалкой щепкой. Дикие волны пенились, пугали, ошеломляли. Ветер, вихрем ворвавшись в мою грудь, вздымался во мне, вызывая ярость и злость. Я становился частью этой бури, я дышал с ней в унисон. У нас с ней было одно сердце, одни глаза. Мы слились воедино.
…Но потом меня отпустило. Я уже не верил, что вернусь назад. От холода сводило скулы. Вода постоянно попадала в нос и рот, и я сплевывал, чувствуя сильную тошноту. В голове крутились мысли только о Малин. Я представил ее лицо, и улыбка сразу ожила на моих губах.
Неподалеку собиралась волна. Обещая стать огромной, она быстро надвигалась на меня. Я лежал, привязанный к мачте, вдвое согнувшись вокруг нее. Когда волна была уже на полпути, я зажмурился. Страшный удар обрушился сверху.
***
В открытое настежь окно мирно кричали чайки.
— Эрон, ты очнулся! — в глазах Рэйны я увидел тревогу, смешанную с радостью. Ее волосы были спутаны, на щеках следы грязи. Мне было приятно видеть ее лицо.
— Где ты так испачкалась?
— Ты идиот, Эрон! — воскликнула она, дав мне подзатыльник. — Ты так напугал меня вчера! Я думала, что сойду с ума, пока тебя ждала на берегу. Не поступай так больше со мной!
— Пожалуй, не буду, — ответил я.
Мои тело и голова были налиты свинцом, но кажется, все было позади, и я легко отделался.
— Я плохо помню… Как я здесь оказался?
— Тебя, привязанного к мачте, прибило к берегу!.. Я оказала первую помощь. Вот тогда мне и пригодился рюкзак. Ты долго кашлял, выплевывая воду. Потом я погрузила тебя в камнеход и, отпоив лекарством от Ста болезней, привезла домой. Ночью у тебя началась лихорадка, но скоро таблетка подействовала, и после этого ты пошел на поправку.
— Что бы я без тебя делал?
Она улыбнулась, и я понял, что счастлив снова видеть эту улыбку. Окружающая действительность больше не казалась мне такой уж отталкивающей. Отнюдь! Все будто заиграло какими-то обновленными, яркими цветами — необычными, волнующими оттенками, дотоле ускользавшими от моих глаз. Я жив, и я существую… Не в этом ли смысл? Мне захотелось разделить светлое чувство, переполнившее меня, со всем миром, но, к сожалению, на Спеспереннис были только мы вдвоем. «Пожалуй, пора исправлять эту ситуацию», — подумал я.