Сомниум

Шульц Юлия

— Никогда не думала, что моя программа так изменится.

— У тебя теперь нет программы, наслаждайся, — поблескивая своими хитрыми глазами, заявил Энди.

— А ты наслаждаешься, скажи честно? — спросила я его.

— Я уже привык, — буркнул он и протянул руку за новой порцией.

Я подала ему початок, и он с благодарностью посмотрел на меня.

— А ты знаешь, мне уже лучше, — вдруг сказал старик.

— Правда?

— Да.

Я радостно улыбнулась.

— Значит,

боли больше нет?

— Совсем нет, — подтвердил Энди.

— Это очень хорошо.

Вдруг я заметила, как что-то копошится в его волосах, и прищурилась, пытаясь лучше разглядеть. Странное существо скручивалось в комок и скользило вниз, будто болтаясь в воздухе. Я склонилась над головой старика и запустила руку в его спутанные волосы. Насекомое трепетало на тонкой незаметной нити. Я с криком начала махать руками вокруг головы Энди.

— Что ты делаешь, девочка? Остановись! — он испуганно вытаращил на меня глаза.

— У тебя на голове кто-то есть! Какое-то насекомое, — крикнула я, продолжая махать руками.

— Да пусть уж лучше оно там и останется. Остынь!

Я остановилась и шагнула назад. Старик сидел и улыбался от уха до уха.

— И тебе не было противно лезть в мои волосы? — немного поразглядывав меня, спросил он.

Я оторопела.

— Не знаю. В тот момент я не думала об этом, — сказала я, сама себе удивляясь.

Все шло своим чередом. Рассветы сменяли закаты, утренняя прохлада растворялась в раскаленном воздухе, а вечерняя роса, словно капельки пота после трудового дня, появлялась в скрученных листьях бамбука. В тот день, когда Эрон впервые взял меня за руку, я узнала, что если водить пальцем по песку, будет оставаться след, и можно написать: «Эрон». Песок здесь на берегу просто создан для этого занятия. А еще за последнее время я узнала, что если провести по коже осокой, она оставит тонкий порез. Если наступить на горячий уголь, получишь сильный ожог. Укус змеи может быть смертельно опасен, если вовремя не отсосать яд. Если бросить камень в воду, он мгновенно утонет, а деревянная щепка — нет. Большая рыба лучше всего клюет на живца. Тростниковые домики ненадежны, они легко могут быть разрушены ураганом. Если на берегу моря во время отлива соорудить стену из камней, то во время прилива рыба заплывет внутрь и попадет в ловушку, когда вода уйдет. Из апельсина можно выжать вкусный сок, а осиное гнездо, напоминающее с виду серую розу, лучше не трогать. Всему этому я буду учить своего ребенка. У него не будет Персонализатора и программы. Все, что у него будет, это его жизнь и новый мир вокруг. Так много и так мало, все и ничего одновременно.

***

Мы проснулись с первыми лучами и сразу же отправились на берег. Воздух, еще не нагретый полуденным солнцем, дышал свежестью и утренней прохладой. Легкий ветерок сбивал волосы на глаза, запутывал их и мешал смотреть вдаль. А вдали на востоке, под выглядывающей половинкой солнечного круга, утопал в бледно-красных красках горизонт.

Я уже знала, что будет жарко, что золотой шар неизменно поднимется высоко, раскалив песок и камни на берегу. Я знала, что через пару часов мы уйдем в тень деревьев, где я буду плести корзину из тростника.

Густая белая пена рассеивалась и размывалась на берегу, а потом вновь пыталась убежать в море. Прибой шумел, плескался, гудел, разбивался и разлетался в воздухе с каждой новой шуршащей волной.

Эти ритмичные бесконечные движения так полюбились ему, что сегодняшнюю ночь мы провели на берегу, а теперь стали свидетелями восхода. Дойдя до бревна, выброшенного на берег, он остановился. Я села на песок в нескольких метрах от линии прибоя и вытянула вперед ноги. Подставив утренним лучам всю себя, я на мгновение закрыла глаза. Солнце ласково трогало мои плечи и лоб, теплая желтизна падала на закрытые веки. Я открыла глаза и залюбовалась тем, как солнце целовало его макушку и золотом просвечивало сквозь спутанные кудри, как его загорелые ручки ловко и быстро отдирали прогнившую кору от бревна, а крепкие ножки уверенно заходили в воду. Следуя своему плану, он старательно втыкал в мокрый песок маленькие кусочки коры, выстраивая что-то напоминавшее частокол в нашем поселении.

Я согнула ноги в коленях и стала рассматривать пальцы и ступни. От хождения босиком моя бархатная когда-то кожа огрубела, зачерствела и впитала в себя цвет земли, по которой я ходила. Перебирая шершавые песчинки, я пропускала их между пальцами. Руки скользили по песку, набирали его в ладони и тонкой струйкой выпускали вниз. Я начала закапывать свою правую ступню, присыпая ее сверху и сбоку, а потом пошевелила пальцами ног и приподняла их. Вмиг вся моя насыпь разрушилась, и я снова вытянула ноги.

— Мама, мама, смотри, — он в нетерпении подбежал ко мне.

На маленькой пухлой ладошке лежало прозрачное желе, похожее на огромную каплю. Оно свисало, готовясь вот-вот стечь вниз.

— Это медуза, — сказала я. — Волна выбросила ее на берег. Если опустить ее в воду, она раскроется и станет похожа на прозрачный гриб с круглой шляпкой. Хочешь посмотреть?

Он кивнул, и в глазах его появился этот знакомый блеск предвкушения новых открытий. Взявшись за руки, мы шли к воде. Наши босые ноги оставляли следы, которые тут же смывались набегающими волнами…