Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.
Шрифт:
– С виду ты очень красив, но пользы от тебя никакой. Сделаю-ка я надпись, чтобы тот, кто заметит тебя, оценил по достоинству и унес в прекрасную страну, где тебе предстоит вести жизнь, полную удовольствий и наслаждений, в образованной и знатной семье, среди богатства и почестей.
Выслушав монаха, камень обрадовался и спросил:
– Хотел бы я знать, какую надпись вы собираетесь сделать. Где предстоит мне жить? Объясните, пожалуйста.
– Со временем сам все поймешь, а пока ни о чем не спрашивай, – ответил монах, спрятал камень в рукав и вихрем умчался прочь вместе с даосом.
Неизвестно, сколько минуло с тех пор лет, сколько калп [3] . И вот как-то даос Кункун, стремившийся постичь дао [4] и обрести бессмертие, проходил
3
Калпа – Согласно буддийской философии, развитие мира происходит путем чередования периодов расцвета и упадка. Калпа представляет собой период времени от начала расцвета до полного упадка, равный 4 320 000 лет.
4
Постичь дао – пройти путь самосовершенствования и достичь бессмертия.
В конце были начертаны пророческие строки:
Хотя особым даром не отмечен,я избран был закрыть небес просвет.Но бросили меня, предав презренью,и вот лежу, забытый, много лет.Храню один секрет – что есть рожденье.А после жизни что еще грядет? [5] Но кто создаст чудесное сказанье,начертанный на мне прочтя завет?Прочитав надпись, даос Кункун понял, что у этого камня необыкновенная судьба, и обратился к нему с такими словами:
5
Храню один секрет – что есть рожденье. А после жизни что еще грядет?.. — Эти слова – предсказание судьбы главного персонажа романа Цзя Баоюя. Родившемуся из камня, познавшему злоключения земной жизни, ему суждено снова превратиться в камень.
– Брат камень, ты полагаешь, что история твоя удивительна и достойна быть записанной. Хочешь, чтобы ее узнали и передавали из поколения в поколение. Но не все, на мой взгляд, в этой истории ладно: где даты, где упоминания о добродетельных и мудрых правителях, совершенствовавших нравы своих подданных? Вскользь сказано лишь о нескольких необычных девушках: влюбленных, умных, или глупых, или бездарных и недобрых, ни слова нет о достоинствах женщины Бань и девицы Цай. Даже если обо всем этом напишу, вряд ли получится интересная книга.
– Зачем прикидываться глупцом, наставник? – возразил камень. – Я знаю, в неофициальных историях принято говорить лишь о знаменитых красавицах времен Хань и Тан [6] , а здесь, вопреки традиции, записано то, что предстоит пережить одному мне, и уже это само по себе свежо и оригинально. К тому же авторы всяких нелепых повествований обычно либо клевещут на государей и важных сановников, либо чернят чьих-то жен и дочерей, порицают нравы молодых, расписывая мерзость и разврат, грязь и зловоние. Есть еще книги о талантливых юношах и красавицах девушках.
6
Хань – династия, правившая в Китае с 206 г. до н.э. по 220 г. н.э. Тан – династия, правившая в Китае с 618 по 907 г. н.э.
Но и здесь не обходится без мерзостей и распутства. Взять, к примеру, два любовных стихотворения. В них, кроме влюбленных, непременно найдешь какого-нибудь подленького человечка, балаганного шута, который ссорит героев. А до чего отвратительны стиль и язык подобных произведений, они не только не отражают правды жизни, а случается, и противоречат ей! И наконец, о моих героях. Не смею утверждать, что девушки, которых я видел собственными глазами, лучше героинь древности, но, прочитав их подробное жизнеописание, можно разогнать скуку и рассеять тоску. Ну, а что до несуразных стихов, так не в них суть, можно и посмеяться. Но все они о радости встреч и горечи разлук, о взлетах и падениях, о том, что было на самом деле – я не посмел прибегнуть здесь к вымыслу.
7
Вэньцзюнь (Чжо Вэньцзюнь) – знаменитая красавица, жена поэта Сыма Сянжу (II в. до н.э.).
8
Цао Чжи (Цао Цзыцзянь, 192—232) – выдающийся китайский поэт, создатель лирических стихов, отличающихся изяществом слога, искренностью и смелостью самовыражения.
Пусть мои современники в часы пробуждения или минуты тоски, когда все постыло и хочется бежать от мира, прочтут мою повесть, чтобы стряхнуть с себя прошлое, сберечь здоровье и силы, и перестанут думать о пустом и гоняться за призрачным. Это единственное мое желание. Что вы думаете об этом, наставник?
Даос Кункун выслушал, подумал немного, еще раз прочел «Историю Камня» и, уверившись, что в ней говорится о простых человеческих чувствах, о подлинных событиях и нет ничего такого, что способствовало бы порче нравов или разврату, решил переписать ее от начала до конца и распространить в мире. Он теперь сам узнал, как из пустоты возникает красота, как красота порождает чувства, как чувства проявляются в красоте, а через красоту познается сущность пустоты. Он сменил имя на Цинсэн – «Познавший чувства», а «Историю Камня» назвал «Записками Цинсэна».
Позднее Кун Мэйци из Восточного Лу предложил другое название – «Драгоценное зерцало любви». А со временем рукопись попала на террасу Тоски по ушедшему счастью, где ее десять лет читал и переделывал Цао Сюэцинь. Он разделил ее на главы, составил оглавление и дал новое название – «Двенадцать головных шпилек из Цзиньлина».
Название в полной мере соответствует «Истории Камня».
По этому поводу сложены такие стихи:
Заполнена бумага похвальбой,и нет достойной ни одной строки.И, вместе с тем, слезлива эта речь,претит избыток жалоб и тоски.Наверно, все, не вдумываясь в суть,заявят: «Этот автор недалек!» —Но кто оценит утонченный вкус,умея проникать и между строк?Если вам понятно начало повествования, прочтите, что написано на камне. А написано там следующее.
Далеко на юго-востоке, в тех краях, где в стародавние времена осела земля, стоял город Гусучэн. У западных его ворот находился квартал Чанмэнь, место увеселений городской знати и богачей. Рядом с кварталом проходила улица Шилицзе, заканчивавшаяся переулком Жэньцинсян, где стоял древний храм. Место узкое, тесное, недаром его прозвали Тыквой горлянкой.
Неподалеку от храма жил отставной чиновник по фамилии Чжэнь, по имени Фэй. Второе его имя было Шиинь. Жена его, урожденная Фэн, слыла женщиной умной и добродетельной, имела понятие о долге и этикете. Семья считалась знатной, хотя богатством не отличалась.
Чжэнь Шиинь был человеком тихим и смирным, ни к славе, ни к подвигам не стремился. Любовался цветами, сажал бамбук, пил вино и читал стихи, – словом, вел жизнь праведника. Одно было плохо: прожил полвека, а сыновей не имел – только дочь Инлянь, которой едва исполнилось три года.
Однажды в жаркий летний день Чжэнь Шиинь отдыхал у себя в кабинете и от нечего делать перелистывал книгу. Утомившись, он отложил ее, облокотился о столик и задремал. Приснилось ему какое-то незнакомое место и двое монахов – буддийский и даосский. Они приближались, беседуя между собой.