Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
Шрифт:
– Вы на деньги играете? – спросил Фэн Цзыин.
– Да, – отвечал Чжань Гуан.
– Значит, подсказывать ходы нельзя, – заметил Фэн Цзыин.
– Подсказывайте, если хотите, – разрешил Цзя Чжэн. – Все равно он проиграл десять с лишним лянов серебра и ему не отыграться! Угощение за ним!
– Не возражаю! – воскликнул Чжань Гуан.
– А что, почтенный друг, вы играете наравне с господином Чжань Гуаном? – спросил Фэн Цзыин.
– Сначала играли наравне, и он проиграл, – отвечал шутливым тоном Цзя Чжэн, – я уступил ему две шашки, и он опять проиграл. При этом он еще несколько раз брал ходы обратно и сердился, если я не хотел отдавать.
– Ничего
– Посмотрите и сами убедитесь, – сказал Цзя Чжэн гостю.
Продолжая шутить, они закончили партию. При подсчете очков оказалось, что окруженных шашек у Чжань Гуана было на семь больше, чем у Цзя Чжэна.
– Исход партии решила борьба за последний угол, – сказал Фэн Цзыин.
– Простите, я заигрался, – извинился Цзя Чжэн, – давайте поговорим!
– Мы очень давно не виделись, и я просто пришел навестить вас, – начал Фэн Цзыин. – Кроме того, хотел рассказать, что правитель провинции Гуанси прибыл на аудиенцию к государю и привез с собой четыре прелюбопытных заморских вещи, они могли бы служить отличными подарками. Это, прежде всего, – ширма из двадцати четырех створок, вырезанная из красного дерева; в каждой створке пластины из каменной селитры, а на них выгравированы реки, горы, люди и животные, башни и пагоды, цветы и птицы. На одной из створок изображено чуть ли не шестьдесят девушек в придворных одеяниях, и называется эта картина «Весенний рассвет в Ханьском дворце». Брови, губы, глаза и носы, а также складки одежды вырезаны удивительно тонко и аккуратно. Фон картины и композиция поистине прекрасны. Думаю, этой ширме место в главном зале вашего сада Роскошных зрелищ. Есть еще часы высотою в три чи, с музыкальным боем. Сделаны они в виде мальчика, держащего в руках циферблат и указывающего на стрелки. Вещи эти я не принес – они громоздкие и тяжелые. Те, что полегче, при мне, они особенно интересные.
Он достал небольшую парчовую коробку, завернутую в несколько слоев белого шелка, развернул и вытащил из нее стеклянную коробочку, отделанную внутри золотом. В коробочке, оклеенной темно-красным крепом, лежала ослепительно сверкающая жемчужина величиной с орех.
– Говорят, что это «жемчужина-мать», – пояснил Фэн Цзыин и попросил: – Дайте, пожалуйста, блюдо!
Чжань Гуан подал лаковый чайный поднос и спросил:
– Годится?
– Вполне, – ответил Фэн Цзыин и вытащил из-за пазухи белый шелковый сверток, высыпал из него на поднос несколько маленьких жемчужинок, положил туда «жемчужину-мать» и поставил поднос на столик. Жемчужинки покатились по подносу и окружили большую жемчужину. Фэн Цзыин взял с подноса большую жемчужину, на ней, словно приклеенные, висели маленькие.
– Поразительно! – воскликнул Чжань Гуан.
– Такое бывает, – заметил Цзя Чжэн, – большую жемчужину потому и называют матерью, что маленькие к ней липнут.
– Дай шкатулку! – приказал Фэн Цзыин пришедшему с ним мальчику-слуге.
Мальчик протянул ему узорчатую шкатулку из грушевого дерева, которую Фэн Цзыин не замедлил открыть. Шкатулка была оклеена полосатой парчой, и лежала в ней стопочка тончайшего шелка цвета индиго.
– Что это? – невольно вырвалось у Чжань Гуана.
– Полог из шелка цзяосяо, – ответил Фэн Цзыин.
Стопочка шелка оказалась не более пяти цуней в длину, а в толщину не достигала и половины цуня.
Фэн Цзыин принялся слой за слоем раскладывать стопку, но когда дошел до десятого, места на столе не осталось.
– Видите, а здесь еще два слоя, – сказал Фэн Цзыин. – Чтобы полностью
– Не разворачивайте до конца, – попросил Цзя Чжэн, – потом трудно будет сложить!
Фэн Цзыин и Чжань Гуан сложили и убрали полог.
– За все четыре вещи просят всего двадцать тысяч лянов серебра. Это не так уж дорого. За «жемчужину-мать» – десять тысяч, за полог – пять.
– Разве я в состоянии покупать подобные вещи?! – вскричал Цзя Чжэн. – Да и зачем они мне?
– Неужели во дворце для них не найдется места? – покачал головой Фэн Цзыин. – Вы же в родстве с государем!
– Вещи, разумеется, подходящие, – согласился Цзя Чжэн, – но где взять деньги? Ладно, велю показать старой госпоже.
– Вот это правильно, – согласился Фэн Цзыин.
Цзя Чжэн велел слуге сказать Цзя Ляню, чтобы он отнес вещи к матушке Цзя, и их могли посмотреть госпожи Ван и Син, а также Фэнцзе.
Цзя Лянь отнес на просмотр полог и жемчужину и добавил:
– Есть еще часы с музыкальным боем и ширма, за все просят двадцать тысяч лянов.
– Вещи, разумеется, хорошие, но где взять столько денег? – промолвила Фэнцзе. – Только правители провинций могут подносить государю такие подарки. Уже который год я думаю о том, что нам следовало бы приобрести недвижимое имущество, например земли, доходы с которых шли бы на жертвоприношения предкам, и просто поместья. По крайней мере, нашим потомкам не будет грозить разорение. Эти же вещи покупать, пожалуй, не стоит. Не знаю, что скажут на это бабушка, господа и госпожи. Может быть, господину Цзя Чжэну они очень понравились, пусть тогда покупает!
– Девочка рассуждает правильно, – заметила матушка Цзя.
– В таком случае их надо вернуть, – сказал Цзя Лянь. – Ведь господин Цзя Чжэн хотел их преподнести государю и потому велел показать вам. А о том, чтобы мы их приобрели, и речи не было. Бабушка еще рта не раскрыла, а ты целую речь произнесла! В тоску можешь вогнать!
Он отнес вещи обратно.
– Старая госпожа не желает их покупать, – сказал он Цзя Чжэну, а потом обратился к Фэн Цзыину: – Вещи хороши, что и говорить, вот только денег у нас таких нет! Я постараюсь найти покупателя и дам вам знать.
Поболтав еще немного о всяких пустяках, Фэн Цзыин стал прощаться.
– Оставайтесь с нами ужинать, – пригласил Цзя Чжэн.
– Спасибо, – ответил тот. – Извините за беспокойство!
– Ну что вы! – воскликнул Цзя Чжэн.
В это время появился мальчик-слуга и доложил:
– Пожаловал старший господин!
В тот же момент на пороге появился Цзя Шэ. После обмена приветствиями все сели за стол, выпили по нескольку кубков и завели разговор о заморских вещах.
– Их трудно сбывать, – вздохнул Цзыин. – Мало кто в состоянии купить. Только люди с вашим положением, а так дело безнадежное.
– Да и подобные нам не всегда могут себе это позволить.
– Наше богатство – одна видимость, – поддакнул Цзя Шэ. – Не то что прежде.
– А как поживает старший господин Цзя Чжэнь? – осведомился Фэн Цзыин. – Я встретился с ним недавно, поговорили о домашних делах, он жаловался на вторую жену сына, сетовал, что она хуже покойной госпожи Цинь. Из какой она семьи, я так и не спросил.
– Из местной знати, – отвечал Цзя Чжэн, – она дочь господина Ху, бывшего правителя столичного округа.