Сон в руку
Шрифт:
– Рыжик, разреши нам мертвую тетку посмотреть!
– А правда, что мертвые по ночам приходят?
– Она превратится в привидение?
– Ну можно мы хоть чуточку посмотрим...
К счастью, подошел Полетаев. Дети по непонятной причине испытывали к нему чувство глубокого уважения и сразу же притихли. Хотя, возможно, они просто рассчитывали услышать "новости с фронта".
– Будем надеяться, что не все так плохо, - произнес подполковник, пряча мобильный телефон, по которому он только что с кем-то разговаривал.
– Она... жива?
– У Даши
Ример поднял голову и прищурился, словно ожидая от эфэсбэшника подвоха.
Полетаев махнул рукой:
– А ну-ка, детки, идите погуляйте.
– Дождавшись, пока мальчишки с кислыми минами отойдут, Полетаев продолжил: - Пани Чижикова мертва настолько, насколько может быть мертв человек, у которого пробита височная кость...
Даша почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота:
– Так какого черта ты говоришь, что не все так плохо?
– Потому что еще остаются живые, - вкрадчиво ответил подполковник.
– И сейчас надо думать именно о них. То есть о нас. Одно дело, когда человек споткнулся и разбил голову об угол комода, и совсем другое - преднамеренное убийство...
– Убийство!
– воскликнула Даша громче, чем следовало, и тут же закрыла рот рукой. Но было поздно - близнецы услышали заветное слово.
– Убийство!
– в восторге шептали они.
– Вот клево! Представляешь, как нам повезло...
– Витька ни за что не поверит...
– Надо ее сфотографировать!
Ример мрачно постукивал пальцами по губам:
– Да кому надо было ее убивать? Разумеется, тетя споткнулась...
Полетаев смотрел на дважды скорбящего с нескрываемым подозрением:
– Кому надо было убивать? Вам, например. Жена не оставила денег, так почему бы не получить наследство с другой стороны...
– С чего бы она мне его оставляла!
– разозлился Ример.
– От нее и от живой мало проку было.
В холл вошли несколько полицейских в черной униформе. Подполковник подошел к ним и принялся что-то объяснять. Один из полицейских достал рацию и отошел в сторону. Остальные продолжали слушать Полетаева, при этом внимательно рассматривая сбившихся в холле путешественников.
Самый жалкий вид был у Прохазки. Дрожащей пятерней он растирал левую сторону могучей груди и ежесекундно смахивал со лба капли пота огромным носовым платком. Виктор Семенович, белый, окаменевший, словно памятник самому себе, стоял у окна, оцепенело наблюдая за ласточками, весело щебечущими в саду. Катя с Гошей о чем-то тихо перешептывались, а Деланян, сидя на ступеньке, крутил в руках проволочную головоломку, отобранную у кого-то из близнецов. Дети же тискали фотоаппарат, с надеждой поглядывая на лестницу, ведущую вверх.
Наконец Полетаев закончил с докладом и вместе с полицейскими подошел к стойке администратора. Перепуганная женщина, оживленно жестикулируя, принялась что-то объяснять. Минут через десять, закончив беседу с администраторшей и полицейскими, подполковник вернулся к компании:
– В принципе к нам претензий нет. Но администрация гостиницы... как бы это выразиться помягче... В общем, они не будут возражать, если мы уедем немного раньше.
– Короче, коленом под зад, - констатировал Ример, известный борец с эвфемизмами, и, зевнув, добавил: - Да, блин, родственников все меньше, а проблем все больше...
– Радуйтесь хоть, что вас пока не задерживают, - холодно заметил Полетаев. Вдовец скривил губы:
– Да я здесь самый вне подозрений! Пока они были живы, мне хоть что-то перепадало. А теперь? Одни допросы, и ни копейки денег...
– Послушайте, вы можете думать о чем-нибудь, кроме денег? возмутилась Катя.
– Могу, - огрызнулся тот.
– О сексе, например. Хотите говорить на эту тему?
Катя почернела.
– Я бы на вашем месте не был так спокоен, - осадил его Полетаев. Пока вы остаетесь одним из главных наследников вашей жены и тети. А может, даже единственным - если что-нибудь случится с паном Чижиком.
– Что с ним может случиться?
– в свою очередь осклабился горе-наследник.
– Он еще всех нас переживет. У гробовщиков, у них же иммунитет против смерти...
– Просим! [Пожалуйста! (чеш.).] - неожиданно для всех вдруг взмолился Прохазка.
– Просим вас, кончать млувить о мертволах.
– Он приложил руку к груди.
– Я разумим, тяжкий день, я сопереживаю вам вшем, але про мене это дост депремуици. Я тады... здесь случайно... мыслил, же черствый... свежий вздух будет лучше для мое здоровья, но вы все время млувите о мертволах а так дале. Мыслим же, нужно скончить и вратиться дому [Пожалуйста, кончайте говорить о покойниках... Я понимаю: тяжелый день и сочувствую вам всем, но на меня это действует подавляюще. Я здесь... думал, что свежий... воздух... говорите о покойниках и так далее. Думаю, что необходимо с этим покончить и вернуться домой (чеш.).].
– Еще чего!
– раздался возмущенный голос Гоши, который перед этим что-то бурно обсуждал со своим отцом.
– Что значит: "вратиться дому"? Люди умирали и будут умирать, а представится ли нам возможность еще раз отдохнуть за границей - неизвестно.
Даша с Катей переглянулись. Заявление прозвучало совсем в духе Римера.
А вдовец словно понял, о чем они подумали, и поспешил поддержать Гошу:
– Я согласен. Может, кто-то и решит, что это неприлично, но я тоже не собираюсь возвращаться. До тех пор, пока существует надежда найти место, где моя жена спрятала все наши деньги, я буду в пути.
После того как пьяная Даша разболтала тайну, ему нечего было скрывать.
– Все ее деньги!
– воскликнула Катя.
– Вам-то какая разница?
– фыркнул безутешный вдовец.
– Я не понимать вас, - развел руками бородач.
– Добже, мужете делать як хцете, але я вратимся дому. Пани Дагмар, мусите сэ мноу [Хорошо, как хотите, но я возвращаюсь домой. Пани Дагмар, вы едете со мной (чеш.).].
Не успела Даша и рта раскрыть, как послышался тихий голос Деланяна:
– Должен вас огорчить, но пани Дагмар не мусит с вами. Лично мне это не представляется возможным.