Сон в руку
Шрифт:
– Может быть… – опять прошептал он. – Не знаю… Только, что же… Ты, значит, не бросаешь меня? – он так посмотрел на нее, что она почти сама поверила в то что говорит.
– Глупый… Я же твой… друг, в конце концов! – и вдруг, до конца осознав весь ужас следующего возможного ответа на свой вопрос, все-таки спросила: – А у тебя есть… друг?
– Что ты?! – он чуть ли не подпрыгнул. – Это конец… Я понимаю, что если такой бы появился, то на всем можно было бы ставить окончательный крест… – и глухо повторил, закрыв подкрашенные ресницы: – Это конец…
– Вот что, – она вдруг решительно встала и подняла его за руки. "Надо хоть на время
И она потащила его в кабинет. Рывком распахнула шкаф, вытаскивала одежду и не переставала говорить и говорить при этом… Только бы не зареветь… Или не засмеяться…
– Так… – она все рылась в его вещах. – Ну, где же тот серый костюм, который испортили в химчистке? Ну тот, помнишь, который так сел, что хоть выбрасывай? Ты еще хотел его просто отнести на помойку? Ага, вот он, хорошо, что еще не отнес, – она швыряла вещи по всей комнате. – Мне будет в самый раз! Так. И рубашка вот эта самая маленькая… А шляпа где? – ураганом улетела в прихожую, вернулась со шляпой на голове, которая немного топорщилась от волос, заправленных в тулью. – Как тебе я, а?
– Галя, ты что? – он и с надеждой и с недоверием смотрел на нее. – Ты… все-таки смеешься?
– Еще чего! – она срывала свою одежду и со скоростью солдата-дембеля одевалась в его костюм. – Какая, в конце концов, разница? Сам побыл мужем, дай и другим попробовать! Или тебе уже жалко отдавать роль главы семьи в мои руки?
– Галя, ты серьезно? – столько надежды светилось в его глазах, что обратная дорога была заказана и мосты сожжены…
Она, наконец полностью одевшись в его вещи, не снимая туфель с каблуками – чтобы быть повыше – подошла обняла его…
– Моя девочка… – "Только бы не зареветь… господи, если ты есть, дай мне силы…" – Ты самая красивая… И стройная… – даже голос, казалось ей, стал у нее грубее… – Я так соскучила… лся… – "Я должна, наконец, обыграть его… И, в конце-то концов, какая разница – кто сверху…"
Игорь вдруг улыбнулся и прильнул к ней… Так нежно, трогательно… А она целовала его властно, требовательно, даже немного жестко… И видела, что ему это безумно нравится и что реакции его организма остались нормальными… Только где же взять силы, господи… И еще эта чертова музыка так любимого раньше Меркьюри совершенно недвусмысленно и прозрачно придает всему определенный налет… Но она артистка, разве нет?… И уже падая с ним на диван, она все твердила и твердила про себя, что она должна устоять…
"…Ах, господин Спилберг! Своими рыданиями о напрасно прожитой до знакомства со мной жизни, вы промочили мне всю жилетку…"
…Жаворонок, кажется, сдох. Или при смерти, это уж точно. Опять она не спала и как заправская сова таращилась в потолок…
Она, наконец-то, переиграла своего умницу-мужа, она старше его теперь на тысячу лет, он поверил ей и был вчера так счастлив… И как же должно быть ужасно протекает его жизнь, состоящая только из игры, где он должен постоянно изображать из себя то, чем он на самом деле нисколько не является… Да и только вчера она по настоящему, именно с этой точки зрения рассмотрела его. Он ведь совсем ненамного выше ее, такой стройный, изящный и гибкий… Плечи, пожалуй, широковаты для этой роли, но это уж дело вкуса… Да, днем он всегда в хороших костюмах, с хорошей прической, может несколько и длинноватой, но совершенно мужской, и актер он от бога… Да и работа его, где женщинам места мало, и где те немногие, что есть, скорее напоминают мужиков в юбках, не оставляет никакого сомнения в его принадлежности
…Это была нежная женщина, так ждущая ласки и тепла, твердой руки и того, чтобы ею кто-то покомандовал… Чтобы кто-то восхищался ею и любил ее, только потому, что она слабая… Хотя и здесь природа сыграла с ним злую шутку – уж кем-кем, а слабым-то его назвать было никак нельзя, ни морально, ни, тем более, физически…
…И почему же ей так горько от этой удавшейся роли?…
…И что же ей теперь делать?…
И почему, вообще-то, они придают этому столько значения и все у них так сложно?… Посмотреть телевизор или какую-нибудь эротическую видюшку – там давно уже и не разберешь, кто женщина а кто мужик! Известные на всю страну люди живут как хотят и не скрывают своей принадлежности. Дружно, весело, одной большой семьей. Геи, лесбиянки, гомо, гетеро… Все вповалку и всем хорошо, и никто даже и не думает расстроиться по этому поводу! Чего бы и им не жить без дум и проблем? Может, всему виной слишком пуританское воспитание Игоря, который большую часть раннего детства провел в закрытой английской школе? Или ее СЛИШКОМ женственность…
Она ведь и правда слишком женственна. Очень слишком. Настолько слишком, что никогда в жизни у нее не возникало желания не только стать мужчиной, но даже и просто поиграть в него! Единственная ее "мужская" роль – дядькиного воспитанника – все-таки не была настолько реальна, да и не такое уж сильное различие полов у тинэйджеров! И как же теперь ей продержаться тот год или даже чуть больше о чем просил ее Игорь? Ведь именно столько, по его словам, ему нужно было для того, чтобы окончательно и с выгодой превратить все его оборотные деньги в наличные… И уже только тогда они смогли бы уехать за границу и начать либо лечение, либо, если не получится, новую жизнь…
…А вчера, когда после всего этого фантасмагоричного спектакля, который, впрочем, окончился весьма успешно для обеих сторон, он хотел опять вернуться на свое законное место – в ее спальню, она поняла, что этого-то уж точно не выдержит, и поэтому просто попросила:
– Игорь… не надо… Потом…
Он сразу же испугался:
– Ты жалеешь? Тебе плохо?… – а глаза были такие, что жалеть было нужно его…
– Да что ты… – она улыбнулась и опять поцеловала его "по-мужски". – Только ты все-таки пойми… Ведь мне тоже нужно немного придти в себя… Да и тебе тоже… Ведь тебе завтра на работу и там никто ни о чем не должен знать…
– Да, да… конечно… ты права… – он заглядывал ей в глаза. – Но ведь мы… поиграем как-нибудь еще?
– Еще как поиграем… – улыбалась она из последних сил…
И теперь ее состояние и описать-то было трудно. Словно она в чем-то испачкалась и это что-то никак не отстает! А ведь вчера, после всего этого, она так яростно скребла себя в ванной жесткой мочалкой для пяток, будто кожу хотела содрать…
…Да, господин Кончаловский, ее роль удалась, как вы и предсказывали, но только почему же слезы текут и текут и подушка уже мокрая насквозь?…
…А тут еще это чудо в перьях.
Опять вышел из своего воздушного пузыря и только теперь уже смотрел на нее и, видимо, ждал, когда проснется.
– Давай, валяй… – сказала она и он опять вздрогнул, хотя и не так как вчера. – Чего там у тебя сегодня?
Он опять помялся, вздохнул и сказал:
– Ну почему вы меня не слушаете? Вызовите кого-нибудь, специалиста по замкам или еще кого! Вам обязательно скажут, что к вашему замку уже давно примериваются. У них уже один оборот получается!