Сон во сне
Шрифт:
Лиззи приложила руки к губам: она была в шоке.
– Боже, что это такое… – женщина не могла найти слов, чтобы выразить то, что хотела, после всего услышанного.
– Ей давно не снились кошмары, – Арчибальд пролистывал дневник вперед и назад, то и дело возвращаясь к каким-то словам Эвелин, – она мне постоянно рассказывала про свои сны, практически каждый день, даже самые обычные или глупые. Она меня здорово этим изводила, но я продолжал ее слушать и что-то отвечать. Так почему она ни разу не упомянула мне об этом кошмаре? – Парень грозно потряс дневником
– Мне она тоже ничего об этом не говорила, – Лиззи держала руку на сердце, – хотя, по большей части, когда я к ней заходила, она спала или молча ела. А если она и говорила со мной, то только для того, чтобы о чем-то меня попросить или что-то сделать для нее. И ни слова об этом кошмаре. До сегодняшнего дня.
– Я уже ничего не понимаю, – Арчибальд уставился в дневник, пролистывая его снова и снова, в поисках какого-нибудь ответа. Эвелин детально описала свой сон и поведала обо всем во всех красках, исписав немало страниц своего дневника. И все же ничего не было ясно. – Что это еще за «последняя запись пленницы: «Нет больше сил и желания оставаться здесь, нет сил и на спасение. Я выбираю середину между волей и пленом. Я выбираю путь…»»? Это не может не настораживать. Она пленница чего?
– Своего собственного кошмара, – Лиззи приобняла себя за плечи и посмотрела в окно на призрачный туманный лес вдалеке, – он снился ей снова и снова, и она не могла ничего с этим поделать.
– Она не могла убедить себя во сне о том, что это сон, – пробубнил Арчибальд, почесав затылок.
– А кто может? – повернулась к нему Лиззи, – все, кто видит сны, верит во все происходящее в нем, как если бы все это было явью. Но мы просыпаемся, и говорим себе, что это был всего лишь сон.
– Но во сне мы этого не понимаем. – Арчибальд закрыл дневник и посмотрел на его обложку.
Дневник был бежевого цвета, на нем были расписные зеленые переплетения с розовыми распустившимися на них цветками. По центру располагался черная витиеватая рамочка, и в ней красивым подчерком было выведено «Маленькие секреты Эвелин».
– Я вообще ничего не понимаю, Лиззи.
– Я глупая женщина из глухой деревушки, я тем более мало что понимаю! Как это связано с состоянием Эвелин? Мы по-прежнему не знаем, как же ей помочь.
На глазах Лиззи начали проблескивать слезы, в ее горле запершило и она вновь отвернулась к окну. Она тихо заговорила:
– Я могу стряпать, готовить, менять белье, растить детей, давать советы, поддерживать и любить. Но все, что касается измышлений вне пределов моих знаний, я мало чем могу помочь. Я могу ухаживать за телом Эвелин, но, видимо, этого не достаточно. Ей нужна духовная помощь.
Лиззи не выдержала и расплакалась. Она редко позволяла себе проявлять слабость, она оставалась сильной и серьезной в любой ситуации, но сейчас сил сдерживать себя не осталось. Хотя слезы, по большей части, лишь подчеркивают силу чувств человека и его искренность, а не его слабость.
Арчибальд поспешил успокоить безутешную женщину, приобняв ее одной рукой, а другой взявшись за руку Лиззи.
– Поверь мне, милая Лиззи, моего образования и моих познаний здесь также недостаточно. То, что происходит с Эвелин, выше нашего с тобой понимания и выше наших возможностей.
– Моя бедная Эвелин, – всхлипывала Лиззи. Арчибальд потряс ее, чтобы взбодрить, – чем я могу тебе помочь, моя девочка?
– Лиззи, давай договоримся так. Доктор придет через пару дней, и сообщит нам результаты анализов и свои доводы. Если все окажется разрешимым, и Эвелин сможет поправиться, будет только лучше. А если нет, я найду более просвещенного в таких делах человека, который сможет нам помочь.
– Нам нужен священник! – отчаянно воскликнула набожная Лиззи.
– Не в нем дело, – сказал Арчибальд, – я имел в виду какого-нибудь ученого мужа, знаний которого будет более чем достаточно для решения этой головоломки, чем наших с тобой.
– Давай подождем доктора, – Лиззи начала потихоньку приходить в себя и снова трезво мыслить, – я пойду к Эвелин, проверю, как она. Мне нужно ее подкармливать, чтобы она не теряла сил.
– Вот, молодец, Лиззи! А я пока схожу в библиотеку, посмотрю, может, я найду что-нибудь интересное, похожее на болезнь Эвелин. Нам главное нужно узнать, с чем мы имеем дело, тогда и помощь будет посильной, и само решение упроститься.
– Значит, договорились, Арчи, – Лиззи привстала со стула, – дай мне дневник Эвелин, я его куда-нибудь спрячу.
– Может, пусть он побудет пока у меня? – спросил Арчибальд и приподнялся со стула вслед за Лиззи.
– Нет, я обещала Эвелин, что буду хранить его и беречь. Она разрешила просветить тебя в свои тайны, но охранять ее собственность буду я!
– Как скажешь, – Арчибальд пожал плечами и отдал дневник Эвелин в руки Лиззи, – только прячь так, чтобы ты сама могла потом вспомнить, куда его положила.
Парень и так запомнил практически все написанное в дневнике Эвелин, ведь у него была эйдетическая память. Страницы дневника тут же четко и ясно представали перед его глазами.
– Я, может, уже старая и недалекая, Арчи, но я еще в своем уме, – твердо заявила Лиззи. – Если дневник вдруг тебе понадобится, обращайся, только так, чтобы нас никто не услышал. А пока он побудет у меня.
– Хорошо, пошли отсюда, здесь нечем дышать.
Арчибальд любезно предоставил свой локоть Лиззи, но, чтобы за него взяться, женщине приходилось приподниматься на цыпочках, так что парень чуть наклонился в бок, чтобы ей было проще.
Когда они покинули чердак, то разошлись в разные стороны каждый со своей задачей в голове. Они объединились, как и тогда, когда Эвелин только начала болеть. Арчибальд направился в библиотеку сразу же, как и говорил, а Лиззи направилась на кухню, чтобы подготовить поднос с перекусом и чаем для Эвелин.
Пусть Арчибальд и Лиззи и не знали точных причин болезни Эвелин, и до конца не понимали сути ее записей в дневнике, но они определенно были уверены в том, что они найдут решение, и все разрешится.