Сон во сне

Сандра Тэйл

Эвелин прикрыла глаза и начала ворочать головой, показывая, что есть она больше не будет.

– Ну уж нет, моя дорогая, я тебе сказала, пока все не съешь, я от тебя не отстану! Посмотри, на кого ты похожа! Тонкая, как веточка, бледная, как поганка, я тебя с твоей бедой не оставлю! Тебе же нужны силы, родная, а откуда им взяться, если ты ничего не ешь?

Лиззи с беспокойством посмотрела на Эвелин, девушка понимающе кивнула, вздохнула, и попыталась придвинуться поближе к женщине.

– Сиди, сиди, я сама все сделаю, – Лиззи поправила на груди у Эвелин салфетку, и продолжила ее кормить, причитая в процессе, – скажу тебе честно, Эви, что-то с этой

женщиной не так. Изабелла меня с самого первого дня насторожила, но я списала свои подозрения на неготовность к переменам. Прости, что не говорила тебе этого раньше, Эви, просто я знала, как ты переживаешь, и как хотела подружиться с мачехой, и не стала тебе мешать или в чем-либо переубеждать. Мне ведь могло и показаться, а я бы только зазря настроила бы тебя против нее. Но теперь я со всей уверенностью могу заявить, что об Изабелле у меня составилось четкое представление. Она мила и очаровательно, кому угодно мозги запудрит, но она что-то скрывает, я это чувствую. Не знаю, что именно, и пока никак доказательств у меня нет, одни лишь домыслы, да и кто станет слушать старую дуру? Однако эта женщина не так проста, как кажется на первый взгляд. Моя интуиция меня редко подводила.

Эвелин закашляла, и Лиззи поспешила убрать тарелку, чтобы дать ей воды.

– Попей, милая, попей.

– Я тоже… – прохрипела Эвелин.

– Что? Что ты сказала, милая?

– Я тоже считаю, что с ней что-то не так, – сказала Эвелин, с трудом сосредоточив свой взгляд, она посмотрела Лиззи прямо в глаза, – это глупо, но я что-то чувствую. Не могу этого объяснить.

Лиззи убрала поднос, чтобы тот не мешал, взяла Эвелин за руку и начала внимательно ее слушать. В последнее время девушка мало разговаривала.

– Она была поначалу такой доброй, такой милой, я хотела, чтобы мы с ней стали подругами. Но я чувствую… что она… она меня ненавидит.

– С чего ты это взяла, родная? Она тебе что-нибудь говорила? Может, она тебе нагрубила, заходила к тебе, пока никто не видит?

– Нет, да, я не знаю, – тихо говорила Эвелин, – я ее давно не видела, и все же перед собой я часто вижу ее глаза. И они смотрят на меня с такой злостью, с такой ненавистью. Может, это был всего лишь сон, но это правда. Мой сон настоящий, Лиззи, там все по-настоящему!

Голос Эвелин начал понемногу повышаться, она хотела сказать Лиззи что-то еще, но ее взял кашель.

– Тише, милая, успокойся, давай договоримся так, – сказала Лиззи, поглаживая Эвелин по голове, – я поселюсь в соседней комнате, предупрежу об этом мистера Фореста и Арчибальда, но Изабелле не скажем ни слова. Я постараюсь поменьше спать, я буду находиться рядом, только за стеной, и беречь твой сон. Если я что-нибудь услышу, я тут же приду, хорошо? Я уже не молода, но видит Бог, для моей малышки, если потребуется, я не буду ни есть, ни спать, лишь бы тебе стало лучше.

Кашель Эвелин с трудом угомонился, девушка устало легла в постель, растекшись по ней как масло.

– Не поможет, – прохрипела Эвелин.

– Это еще почему? Что за пессимизм? Не смей сдаваться, мы еще повоюем! Ну, где же этот доктор, – Лиззи нетерпеливо заерзала на стуле, – если бы мы хотя бы знали, с чем мы имеем дело, мы бы знали, как тебя вылечить.

– Все происходит здесь, – Эвелин показала указательным пальцем на свой висок, и затем рука ее упала обратно безвольно на кровать, – все происходит в моей голове, Лиззи, меня поедают и мучают кошмары, мне снится один и тот же сон, снова и снова, и он настолько реален, что я даже сейчас сомневаюсь, где я нахожусь.

– Какой сон, милая? – в глазах Лиззи просматривался вопрос и удивление.

– Здесь, – Эвелин сосредоточила все свои малые силы, чтобы приподняться, запустить руку под подушку и извлечь из под нее свой дневник, – все здесь, я записала все сюда. Раньше я полагала, что все это несерьезно, и потому никому об этом не рассказывала, не хотела никого пугать понапрасну и отвлекать от дел. Папа занят работой, Арчибальд днями проводит в юридической фирме, а ты могла посчитать меня чрезмерно чувствительной и глупой. Вот я ничего и не сказала, не хотела навязывать никому свои мнимые проблемы, думала, что скоро все пройдет само собой, и я справлюсь. Но теперь я понимаю, что зря этого не сделала.

– Эви, солнышко, я никогда не считала и не буду считать тебя глупой! – поспешила разубедить девушку Лиззи, всплеснув руками, – некоторые вещи ты иногда принимаешь слишком близко к сердцу, но сказать, что ты глупая, и что твои проблемы не важны – абсолютная ложь!

– Пообещай мне, Лиззи, что прочитаешь мой дневник, я могу доверять только тебе.

Эвелин трясущейся рукой передала дневник Лиззи, та взяла его с трепетом и уважением, будто это была библия.

– Сейчас у меня нет сил рассказывать тебе все с самого начала, но я все заранее записывала в свой дневник, прочти его, Лиззи, и больше никому не давай его читать, кроме Арчибальда, ему можно. Но не папе, и не Изабелле, обещаешь?

– Обещаю, – Лиззи поцеловала дневник и сложила его себе в передник, – я все исполню, девочка моя. Но что я там должна узнать?

– Правду, – губы Эвелин затряслись, – правду, которую я не смогла найти, но которая могла бы мне помочь и освободить от этого кошмара. В одиночку мне не справится, я не знаю, что это такое, оно сильней меня, но я не хочу сдаваться. И не хочу умирать.

– Эй, эй, никто не умрет, слышишь меня? – Лиззи вытаращила глаза, в ее сердце молнией промелькнул испуг, – ты будешь жить, мы тебя вылечим, слышишь? Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты выздоровела.

Рука Лиззи крепко сжала ладонь девушки. Эвелин легонько сжала ее в ответ, давая понять, что она не сдается. Они посмотрели друг на друга глазами, полными любви и заботы, как их уединение прервали появившееся в дверях мужчины.

То был мистер Форест собственной персоной, за ним следовал городской врач, доктор Бернс. У того были седыми борода и волосы, густые брови и боевой взгляд, будто он собирался нападать на болезнь в рукопашную. Его одежды были слегка поизношены, однако выглядели весьма опрятно и ухоженно. По своей комплекции мужчина не был крупным, но и не был худым. С собой доктор принес среднего размера саквояж.

Следом за мужчинами в комнату Эвелин вошел Арчибальд, он только сейчас снял свою шляпу. Он еще не мог отдышаться после дороги и череды волнений. Его темно-синие глаза посмотрели на сестру с беспокойством, а подбородок был напряжен.

Прошедшие две недели дались семье Форестов нелегко. Мистер Форест и Арчибальд корили себя за то, что невнимательно следили за Эвелин, не уделили ей достаточного внимания, и времени, которого у них не было.

Болезнь Эвелин, по роковой случайности, совпало с тем, что мистер Форест, только что вернувшийся после своего медового месяца, или, вернее сказать, месяцев, с головой ушел в работу, на которой так долго отсутствовал. А проблем там накопилось не мало. Его табачная фабрика была успешной, она хорошо работала и без хозяина, но за всем нужен присмотр и непосредственное участие самого владельца.