Сон
Шрифт:
Мы встречаемся в метро. И выходим в город. Молча медленно идём куда-то. Потом поворачиваем направо. И останавливаемся у входа в костёл.
— Зачем ты привела меня сюда? — отрешённо спрашиваю я.
— Алиса, я хочу, чтобы ты жила… То, что с тобой происходит, рано или поздно погубит тебя… Ты не крещёная. Твои родители тоже были некрещёными. Я — католичка. Это — самый главный костёл в Москве. Возможно, если ты покрестишься, что-то изменится. Ты перестанешь видеть такие сны. И то, что происходит у вас в квартире, прекратится. Я хочу, чтобы ты поговорила сейчас с падре. Только поговорила. А дальше — решай сама.
Мрачные своды. Органная
Бабушка подходит к падре и что-то говорит ему на французском. Он кивает и обращается ко мне:
— Как тебя зовут?
— Алиса…
— А сколько тебе лет?
— Двенадцать…
— Ты веришь в Бога?
Падре, в длинной чёрной одежде, почему-то напоминает мне Человека в Чёрном, которого я видела у окна. Мне страшно… Что ему нужно от меня? Зачем он приходил?
Я молчу. Если Бог и есть, то он злой. И ему на меня наплевать. Он забрал маму. И папу.
Падре, не дождавшись ответа, что-то спрашивает снова.
Я с трудом отвечаю на его вопросы. Зачем ему рассказывать правду? Разве он поймёт?
Мы договариваемся, что я подумаю с неделю-другую, принимать католичество или нет.
Мне всё равно. Это ничего не изменит. Ровным счётом ничего.
Вечером мне звонит жена папиного двоюродного брата Андрея. Он служит в православном храме.
— Алиса, бабушка сказала, что вы были сегодня в костёле. Андрей может взять тебя с собой на службу в храм. Ты поговоришь с настоятелем. Но если ты не хочешь…
— Хорошо… — отрешённым голосом произношу я и про себя добавляю:
«Возите меня, куда хотите… Это ничего не изменит… Бог отнял у меня родителей… И отнимет всех остальных… Он не спасёт и меня… Потому что ЕГО НЕТ…»
Я открываю окно. Я слышу Музыку. Встаю на подоконник. Я должна была умереть тогда. Зачем они вернули меня обратно?
Музыка звучит всё громче. Я смотрю в Небо. Через пару минут я шагну в него. К маме. Внезапно я чувствую, как открывается дверь в комнату за моей спиной. Оборачиваясь, я поскальзываюсь на заснеженном подоконнике, и моя правая рука стремительно летит вниз по раме. Там висит градусник, которым измеряют температуру на улице. На какое-то мгновение он задерживает моё падение и как будто отталкивает меня назад в комнату, а сам падает вниз. Вместо меня. Бабушка неслышно подходит сзади:
— Шестой этаж — слишком низко, Алиса…
«Станцует пламя по кромке края, стирая память…»
О чём я пишу? Кто-то снова диктует мне строчки стихотворения, которого я не понимаю. Кому я это пишу. Зачем.
Уже полночь. Мне надо собирать вещи в Елабугу. Завтра, в день рождения мамы, я вылетаю к Марине Цветаевой. Везу официальную делегацию поэтов от СП на 11-ый «Цветаевский костёр».
Я была в Елабуге в свой день рождения, ровно полгода назад. Тогда мы договорились с директором мемориального комплекса о приезде нашей делегации в октябре.
Я размещаю только что пришедшее мне стихотворение на стихи. ру, зачем-то распечатываю его и добавляю к произведениям, написанным мною Марине, и выключаю ноутбук.
Мне нужно найти сейчас нечто, что можно подвесить завтра в Елабуге на Дерево Желаний. Я обещала отвести туда группу после размещения в гостинице. Моё желание достаточно примитивно — я хочу, чтобы Воланд появился в моей жизни снова.
Я очень устала. Устала слагать паззл из фрагментов, разгадывая знаки. На протяжении трёх лет я пытаюсь вернуться в «венецианский» сон, чтобы разглядеть лицо Человека в Чёрном. Тщетно. У меня нет доступа. Я не могу этот сон переписать.
Мне нужно отдать Воланду икону Святого Георгия, которая живёт у меня дома несколько лет. Возможно, когда я передам её, что-то изменится. Незавершённая цепочка событий завершится. Сценарий, прописанный свыше, проиграется так, как должно. Ведь это мой собственный страх не позволил его реализовать. Возможно, я избавлюсь от панического и совершенно необъяснимого страха этого человека.
Я не знаю точно, зачем именно нужно, чтобы он появился. Но я точно знаю, что его появление что-то изменит.
Я подхожу к полкам с Афонскими иконами. Ищу глазами Святого Георгия. И… понимаю, что икона исчезла.
«Как такое может быть? Куда она могла подеваться?» — размышляю я и обхожу квартиру в поисках иконы. Её нигде нет.
Но времени в обрез — мне нужно собирать вещи. Я достаю из шкатулки дешёвенькое деревянное колечко, окрашенное в оранжевый цвет, и тонкую цепочку. Для Дерева Желаний. И упаковываю книги заочников для подачи на конкурс имени Цветаевой. С собой я беру только что вышедшего «Хранителя», ведь часть событий книги непосредственно связаны с Елабугой.
В аэропорту мне на глаза дважды попадается серебряное православное кольцо с надписью: «ХРАНИТЕЛЬ», отлитое в необычной форме разворота книги. В начале я думала поставить на лицо обложки именно такое изображение Хранителя, как на кольце, а потом всё-таки разместила свою картинку с зодиакальными часами. Я покупаю кольцо.
В Нижнекамске нас встречает директор мемориального комплекса. Она вдруг произносит: «В этом году мы приняли решение, что открывать чтения и зажигать костёр будет один из вас, и это… Алиса… Вы не возражаете?»