Сонам
Шрифт:
– Лицом к стене!
Арестант, заученным движением повернулся к стене, расставил ноги и наклонился, максимально высоко задирая руки, скованные наручниками за спиной.
Конвоир, сняв наручники, с немым вопросом повернулся к посетителю.
– Спасибо. – Кивнул Стоун, – вы можете подождать за дверью.
Ни малейшей эмоции не промелькнуло на лице тюремщика. Он развернулся, вышел в коридор, захлопнул дверь и закрыл замок. Как и положено – на два оборота.
Заключённый выпрямился и потирая затёкшие запястья повернулся к Стоуну лицом.
Стоун гостеприимно указал на стул напротив себя.
– Здравствуйте, –
Щаффер молчал, исподлобья рассматривая Стоуна.
– Итак, – Стоун раскрыл свой портфель и достал оттуда какие-то бумаги. – Вопросы, которые вы услышите, Шаффер, наверняка покажутся вам знакомыми, и я почти уверен, что так оно и будет. Но вот что действительно будет вам в новинку, так это формат нашего общения. Итак, – Стоун положил стопку бумаг на стол и придвинул их к Шафферу. – Я буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать на них. Письменно. При этом совершенно нет необходимости разговаривать со мной. Можете даже не смотреть на меня. По окончании этой нехитрой процедуры мы с вами разойдёмся по своим делам: я в консульство, вы – в камеру. Идёт?
Тот вяло кивнул.
– Отлично! – энергично подытожил Стоун, – тогда, как говорится, за дело.
Шаффер нехотя взял со стола карандаш и придвинул к себе бумагу.
– Ваше полное имя и фамилия.
Шаффер, склонившись над столом, заскрипел карандашом.
– Должность и воинское звание.
– Число, месяц, год и место рождения.
Стоун говорил негромко, но четко и без запинки. Когда допрашиваемый заканчивал написание ответа, незамедлительно звучал следующий вопрос.
– Какие задачи ставились командованием на ваш последний боевой поход?
– Почему вы выбрали для сдачи в плен именно Мар-дель-Плата?
– Как вы решились на переход к берегам Аргентины без навигационных карт и с тем запасом горючего и продовольствия, которыми располагали?
– Какое вы имеете отношение к гибели бразильского крейсера «Байя»?
Шаффер старательно выводил слова, не поднимая головы.
– И последний вопрос, Шаффер, – Стоун вздохнул и откинулся на спинку стула, – Поднимался ли на борт Ю-977 кто-либо из высших чинов Германии?
Шаффер поднял глаза и некоторое время пристально разглядывал собеседника. Затем что-то быстро нацарапал на листе и, не поднимая головы, спросил:
– Это всё?
– А что? – не удержавшись, съязвил Стоун, – куда-то спешите?
Шаффер скривил губы в бессильной злобе, но промолчал.
– Ладно, – вздохнул Стоун, – у меня, действительно, всё.
– Конвой! – громко выкрикнул Шаффер.
Железная дверь, оглушающе лязгнув замком, открылась и на пороге возникла молчаливая фигура охранника.
Шаффер положил карандаш и, придвинув бумаги к Стоуну, встал из-за стола.
– Мой вам совет, господин атташе, – обронил Шаффер, пока конвоир застёгивал наручники на его запястьях. – Оставьте это дело, – он искоса взглянул на Стоуна, – только зря потеряете время.
– Вперёд! – скомандовал конвоир.
«Спасибо за совет, герр 11 обер-лейтенант, – подумал Стоун, провожая взглядом Шаффера – но я сам как-нибудь разберусь».
Он ещё немного посидел, задумчиво уставившись в закрытую тюремную дверь, словно оттягивая неприятный
11
– обращение в немецком языке, означающее «господин».
«Ну что же, герр обер-лейтенант, давайте одним глазком взглянем на ваши воспоминания…, – вздохнул Стоун, аккуратно придвигая стопку бумаги к себе, – пока след не остыл».
…несмотря на то, что дорога от офицерской казармы до штаба флотилии занимает от силы минут двадцать (да и то – прогулочным шагом), он уже больше часа кружил по каменистым тропкам центрального парка Кристиансанна, изредка кидая хмурые взгляды в сторону здания, в котором размещалось командование. Как бы он ни старался выглядеть и вести себя непринуждённо, всё же волнение и нервозность неизменно брали верх. Несколько раз он останавливался и судорожно выкуривал очередную сигарету, размышляя о том, что же могло послужить поводом для столь неожиданного вызова его в штаб флотилии. Оно и понятно: с самого момента назначения его командиром о нём будто начисто забыли, вынуждая томиться от безделья в то время, как его товарищи гибли на просторах Атлантики сотнями. Теперь – неожиданно вспомнили (и ощущение было, что явно не к добру).
Нет, конечно же, он готов к любому заданию, готов броситься в бой, пусть даже с превосходящими силами противника, и поступи такой приказ всего каких-нибудь пару месяцев назад – он бы не задумываясь так и сделал. Но теперь…, когда война (и это уже ясно даже полному идиоту) проиграна…
Больше того, пару дней назад осведомлённые люди шепнули, что в Верховной Ставке рождён приказ о затоплении всех судов (надводных и подводных), чтобы избавить флот от позора. Но это там, в Европе, а здесь, в Норвегии – молчок.
«Что же им, чёрт возьми, от меня надо?! – в который раз спрашивал он себя, завершая очередной круг по парку, – Так! – решительно одёрнул он себя, – Хватит хныкать, будто фройляйн 12 ! Ты офицер! Сейчас пойдёшь туда и всё узнаешь! Тем более, – он взглянул на часы, – что уже пора!»
Он твердым шагом направился к неказистому серому зданию Командования флотилии. Нарочито строго окинул взглядом вытянувшегося по струнке часового на входе в штаб. Небрежной, но всё такой же твердой походкой подошёл к дежурному офицеру, несущему службу в фойе.
– Обер-лейтенант Хайнц Шаффер, – представился он, – «Молодец! Голос не дрогнул!» – мысленно похвалил он себя. – Мне назначено на 10.
Изнывающий от скуки дежурный, одним глазом заглянул в расписание.
– Вам в 25 кабинет, – подтвердил он важно, – второй этаж направо.
Презрительно скривив губы (крыса штабная!), Шаффер кивнул и направился на второй этаж. Без труда отыскав нужную дверь, решительно постучал и, толкнув створку от себя, вошёл.