Сонная ученица

Ларичева Елена Анатольевна

Вот уж где сбываются все мечты капризных невест!

–  Чтобы облегчить ситуацию, король ограничил рождаемость мальчиков. А у семей, пошедших против закона, приказал отбирать детей и продавать ирьским чародеям. Иногда за редкие в лесах металлы, иногда в обмен на девочек. В два года мне суждено было стать материалом для опытов, но гостивший в Ири орчий чиновник, по имени Дыба, выкупил забавное на его взгляд существо, отвез в Орчье ханство. Странный он был, коллекционировал уродцев, обучал, таскал с собой на приемы, чтобы удивить приятелей. Мне это не шибко нравилось, но другой жизни я не знал. Со мной он был милостив, не бил, кормил

вдоволь, а когда приятель-чародей заметил, что у меня тоже есть дар, позволил посещать его уроки, где я усвоил азы чароплетения. Со временем Дыба подарил меня отпрыскам хана для забавы. Думал ли он, что чудн а я зверушка вдруг пожелает осваивать вместе с ними мастерство боя? Что хан вдруг проникнется уважением к уже начавшему хорошеть эльфу? Что введет мальчика в свой клан, разрешив называться сыном? Мне повезло в жизни!
– широко улыбнулся до этого мрачный Пучок.
– Меня даже в воины посвятили!

–  А наследовать трон ты можешь?
– заинтересовался Ветер, не поднимая носа от газет.

–  Вряд ли. Не задумывался, - пожал плечами эльф.

–  Жаль. Был бы знакомый принц. Забавно, - огорчился Элидар.

–  А у меня новость, - ни к кому не обращаясь, я сладко потянулась в кресле, выудила из корзины апельсин и начала сдирать шкурку, отчего вся каюта наполнилась терпкой свежестью.
– Храмовник тот угрюмый, который с нами в дилижансе из Канейбаза путешествовал, тоже в Пуле едет.

–  Так сходи пообщайся, на храм пожертвуй, заодно мне их чтива проповеднического купишь. Люблю, знаешь, посмеяться, - опередил Пучка неугомонный Элидар. Я когда-нибудь его поколочу. Однозначно!

Но от эльфа я тоже добилась реакции. Я видела, как неприязненно дернулись уголки его губ при упоминании храмовника. Расстроила я тебя, орчий прихвостень.

На всем пути к столице Пуля делала две продолжительных остановки. Но ни я, ни мои спутники не пожелали спуститься вниз, полюбоваться пристанционными площадями. От скуки я замучила своих чародеев требованиями обучить хоть чему-нибудь из их арсенала. Зато к прибытию в столицу могла пальцами высекать искру и зажигать светляка, чем безмерно гордилась.

Мизална ошеломила меня с первых шагов. Но ни яркостью красок и высотой зданий, вид на которые уже не заслоняли облетевшие деревья, ни нарядами местных жителей, вычурными и яркими. Покорил меня Императорский дворец, многоярусные башни которого терялись в дымке увядающего пасмурного дня. Дворец, стоящий на уступе черной голой скалы, был виден из любой точки города. Над драконьим гребнем темно-красной стены вздымались башни цвета бледно-зеленого нефрита с темно-бордовыми крышами, желтыми осветительными шарами по краям козырьков над каждым из ярусов. Причудливо выгнувшиеся деревья висячих садов словно замерли в поклоне Небоподобному Императору.

Я по- хозяйски обвела взглядом открывшийся мне вид и поклялась себе: я отыщу дорогу к убийцам Сокола, даже если в их числе будет сам Император. И ни один не уйдет живым!

По улицам маршировали солдаты в бело-красной парадной форме, сновали посыльные. Лицедеи зазывали на представление воздушного цирка. На улице, по которой вел нас Миль, в алых тряпичных палатках торговали зонтиками и веерами.

Поднимающийся ветер трепетал желтыми флажками на деревьях, разгонял людей по домам обещанием скорого дождя. Зажигались пузатые фонари, одновременно похожие на тыквы и на полнобокие

луны. Небо темнело, клубилось тучами, укутывая тьмой императорский дворец. Тоскливые музыкальные переливы из питейных заведений заставляли грезить о теплом очаге, горячей пище и доброй истории на ночь.

–  Миль, куда ты нас ведешь? Вон же гостиница. Уже восьмая по счету!
– взмолилась я, окончательно продрогнув.

Людоед многозначительно кивнул и потащил нас дальше по погружающимся во тьму осенней непогоды улицам.

Что это - окраина или уединенный тихий уголок в оживленном городе? Оголенные стволы вишен и абрикосовых деревьев жмутся к невысокой кирпичной ограде, которую я легко могу перешагнуть. Каменные псы свирепо скалятся у такой же игрушечной калитки. Но Людоед спокойно открыл ее и повел нас к едва угадывающемуся во тьме дому. Тонкие полосы света очерчивали абрис окон, закрытых ставнями. Над дверью висела кисточка звонка.

–  Людоед, ты уверен, что нам здесь будут рады?
– недоверчиво поинтересовался Ветер, понадежнее перехватывая мешок с артефактами.

Миль пожал плечами и дернул за кисточку. Один за другим, удаляясь от двери вглубь дома, запели колокольчики. И меньше, чем через минуту на пороге, высоко держа фонарь, появилась черноволосая женщина неопределенного возраста с явной примесью эльфийской крови.

–  Свалился на мою голову, негодяй!
– всплеснула она руками, отчего пятно света, отбрасываемое фонарем, сорвалось с места и в дикой пляске принялось метаться по двору.

–  И я соскучился по тебе, красавица, - ласково поклонился ей Миль.
– Познакомьтесь, - обернулся он к нам, - это моя старуха Людоедиха.

–  Тьфу на тебя!
– она топнула ножкой.
– Заходите. А то битый час будите его прибаутки слушать без толку!

Нас устроили в просторных комнатах безразмерного дома, позволили помыться, накормили и приказали спать. А женщина, назвавшаяся Нандой, осталась в гостиной у камина слушать побасенки Людоеда и улыбаться зелеными узкими глазами.

Я видела их, погрузившись в сон, но оставшись в доме еле уловимым дуновением бродить по украшенным золотисто-коричневым мехом комнатам, заглядывать в старинные зеркала в деревянной оправе, перелистывать томики стихов в библиотеке и вдыхать сладковатый запах ванили, коим пропитались все вещи в доме. Я трогала струны арфы, любовалась картинами на стенах, без лести и ложной скромности изображающими хозяйку дома - певицу в Императорской опере и бывшую жену Людоеда. А ночь все не желала заканчиваться, сыпала мелким дождем, бисеринками стучащимся в ставни, запахом камина, игрой света и тени в коллекции старинных фарфоровых ваз, занимающих тянущиеся вдоль стен полки…

Утро меня настигло врасплох стуком Элидара в раздвижную фанерную дверь, сейчас закрытую на один единственный крючок, и требованием:

–  Лапуля, в Академии чародейства в нетерпении протирают книжные корешки и моют лестницы, нас дожидаются!

Я восприняла визит Ветра как стихийное бедствие - неистовое и неотвратимое, пообещала через минуту быть готовой и принялась собираться.

Госпожа Нанда уже успела убрать черные волосы в высокую прическу, облачиться в песочного цвета шелковое платье, подпоясанное под грудью широкой лентой, и теперь хлопотала у низкого стола. Стульев нам не полагалось, только небольшой помост, на котором нужно было сидеть на коленях, опершись о горы разновеликих вышитых подушек.