Сонная ученица
Шрифт:
Ревинг хитро наклонил голову набок, наслаждаясь моим покорным видом, и, выудив из складок мантии тетради, небрежно бросил их на устилающие пол шкуры.
– Встретимся в светлое время суток в храме Вольных в любой из дней этой недели.
Дождавшись, пока Ревинг покинет дом, я бережно подняла обретенное сокровище, перелистала страницы, любуясь почерком Номара, прижалась к холодной бумаге щекой. Миленький, я отомщу за тебя, как только расколю последний шарик и изучу записи.
В этой мечтательной позе меня застукали Ветер с Пучком, видать, истосковавшиеся
– Людоед сдался, пал к ногам вечной молодости и своей долгоживущей дамы, - с порога объявил Элидар, силясь рассмотреть, что за бумаги я столь бережно прижимаю к груди.
– И почему я не удивлена?
– промурлыкала я, уже намереваясь улизнуть к себе, сбросить жаркий плащ, вчитаться в заветные строчки.
– Скоро нас попросят в гостиницу.
– Я против, - Пучок с сомнением подкрался ко мне, точно ищейка, втягивая носом воздух, и констатировал.
– Тут был чужой.
– Да, уважаемые, меня снова наняли. Но за рукописи Номара я готова и на большее.
– Так ты их раздобыла, - погрустнел Ветер.
– Сочувствую.
Погоди, бездельник, приснюсь тебе в воспитательных целях, мало не покажется.
– Кто принес?
– спросил эльф.
– Местный пророк, гений веры Ревинг.
К чему таиться? Если оскорблю их религиозные взгляды, сами виноваты.
– Заявил, что позарез нуждается в Сновидце. Убогая Вильда навела, чтоб она похорошела!
– Прям-таки пришел и сказал: ты смотри для меня Сновидения, а я тебе взамен тетради Сокола?
– изогнул серебристые брови эльф.
– Именно. Слово в слово, - подтвердила я, уже чувствуя подвох.
Остроухий только подтвердил мои худшие опасения, мрачно заметив:
– Если ему нужен Сновидец, не мог ли он вначале избавиться от твоего учителя, а потом белым и пушистым заявиться к тебе, более сговорчивой и наивной, и потребовать своего? За какие-то тетрадки, которые, уверен, ему даром достались!
Теперь была моя очередь остолбенеть. Номар, любимый, ты как всегда оказался прав - твои убийцы сами меня нашли. Нет, не могла я так просто обвинить человека, тем более ведьмака.
– Я пойду к нему и разберусь. Но не завтра. Завтра вы мне поможете выполнить прошлый заказ.
Я осмелилась выпустить из рук заветные тетради, сняла, наконец, плащ и шапку, и, устроившись на подушке у камина, поделилась событиями сегодняшнего дня.
– Пятый, - я заглянула в список, - по имени Вамар Арес, съехал примерно четыре месяца назад. Им займетесь вы. А я схожу в тюрьму…
– Не надо, мы все простим, - встрял Ветер, но я проигнорировала болтуна, продолжив.
– Я схожу в тюрьму, передам Восьмому монетку сквозь решетку. Освобождать бандитов я не нанимаюсь.
Мои приятели согласно закивали. Что ж, подкрепилась я в городе, могу позволить себе заслуженный отдых.
Все наши силы устремлены на проектирование аппарата, который Лиц прозвал Глазом Ночи. Эльфы чересчур склонны к поэзии, но сейчас я с ним соглашусь. Наше детище позволит удесятерять
Основные элементы конструкции мы с Лицем придумали еще во время создания Сферы Наблюдения. Как только прибудет из Ири Пуля с требующимися ингредиентами, необходимо тут же приступать к сборке. Чертежи несовершенны, но пока не будет создана действующая модель, внести поправки невозможно…
(Из дневника Номара Сьятора)
Я читала до рассвета, продираясь сквозь несовершенство почерка обоих чародеев, их сокращения и вводимые условные обозначения. Но не обнаружила ни малейшего намека на чертежи или на исходные материалы для создания Глаза Ночи. Как и Сферы Наблюдения. Вскользь затронутые результаты опытов тоже не походили на исследовательские отчеты. Текст, в основном, сводился к рассуждениям о балансе этики и необходимости создания этих аппаратов.
К концу рукописи, протирая покрасневшие глаза, в которые словно кинули горсть песка, я уверилась - была еще одна тетрадь с чертежами, описанием очередности сборки, заклинаниями и результатами испытаний. Вполне логично, что чародеи вынесли конструкторские заметки отдельно. Только где их искать? Вариантов тьма. Например, Лиц Анверо мог забрать записи с собой в Ирь. Сокол мог хранить в доме Людоеда, ныне обращенном в пепел. В конце концов, их могли утащить или потерять здесь. Тогда есть шанс, что они всплывут позже.
Я закрыла тетрадь и почувствовала - я задубела даже под меховым одеялом. Шелк простыней промерз, вызывая озноб. Кажется, проведи рукой по гладкой поверхности и наткнешься на "ежики" ледяных кристаллов, смахнешь хрупкие иголочки инея.
Я вылезла из кровати в надежде надеть что-нибудь теплое, шерстяное, случайно выглянула в не заставленное на ночь окно и обнаружила - сад госпожи Нанды расцвел. Ох! Да это же снег укутал каждую веточку в белый пушистый наряд, разложил на земле и заборах мохнатый, золотящийся в свете фонарей ковер.
Я позабыла про холод, про неуют, стояла босиком на дощатом полу и улыбалась. На какое-то зыбкое мгновение меня даже посетило чувство - все будет хорошо, жизнь непременно наладится, образуется. Но на кровати, освещенной тусклым ночником, лежали тетради навеки покинувшего мир Сокола, а впереди ждало разбирательство - кто, зачем и почему отнял у меня любимого.
Уходить в Сновидение было поздно, спать не хотелось, и я, одевшись потеплей, просидела на стуле перед окном, вслушиваясь в особую, сакральную мелодию первого снега, мелодию очищения и возрождения. Снежинки, словно блудные звезды падали с неба - успевай загадывать желания. И я загадала, наивно, как в детстве, - найти себя в этом мире, чтобы не сойти с ума от одиночества, не огрубеть на пути мести, превратившись в расчетливого безжалостного асассина. Пройти путь до конца и начать заново с теми, кому я буду небезразлична.