Сонный лекарь 7
Шрифт:
Недовольно поморщившись, Кавендиш кивнул собравшимся аристократам из числа военных и пошёл в другую часть церкви. Только после этого друзья со стороны жениха облегчённо выдохнули.
Само собой, гости, приглашённые на свадьбу, разбились на группы по интересам. Армия, Охотники, правящие круги Нью-Йорка — больше трёх сотен важных персон всех мастей собралось под крышей церкви Святой Марии.
[Это что сейчас было?] — у профессора от увиденного чуть «Фокус» не слетел. — [Раз этот пустой трёп задел Кавендиша, значит, словам есть за что цепляться.]
В
…
То же время и место
Михаил Довлатов
— Мой вам совет, молодой человек! Следите за своим здоровьем, — семидесятипятилетний испанский виконт Густаво Дельгадо пожал мне руку. — Раз уж малышка Нери решила нас познакомить, то, так и быть, у вас есть моё благословение.
— Эм-м-м, благословение? — услышанное выбило меня из колеи.
— Папа! — девушка вспыхнула краской. — Я же вас просто так решила познакомить. Чего сразу «благословение» раздаёшь.
— Потому что вижу твои счастливые глаза, Нери, — Виконт отеческим взглядом глянул на смутившуюся дочурку. — При всей моей любви к тебе и твоей матери я бы не смог стать тебе хорошим отцом. Благословение тому, кто тебе пришёлся по духу, то немногое, что я ещё способен тебе дать. Будьте счастливы! Наслаждайтесь временем, что вам отпустил Господь…
Сказав это, Густаво откланялся и пошёл в сторону жениха и невесты. Похлопав по карманам, виконт вскоре выудил конверт с подарком для молодожёнов.
Нерея надулась возмущённо.
— Нет, я этого так просто не оставлю!
*Блык*
Девушка телепортировалась, очутившись прямо перед отцом, и сразу стала ему что-то объяснять. Шум толпы не дал расслышать делателей разговора… но я умею читать по губам.
«Пап, ну нельзя же так сразу! Вдруг Довлатов сейчас испугается… То есть, как это: „Ты этого и добивался?!“ Вот ты вредина, однако…»
Тут ко мне целенаправленным шагом двинулся профессор, удирающий от сопровождения журналистов. Кажется, появление восставшего из мёртвых архимага [8] едва не сорвало свадьбу Персефоны. Уж больно много внимания Оппенгеймер на себя перетянул.
— Довлатов, на два слова, — Роберт ловко коснулся моего плеча.
*Блык*
Мы перенеслись в пока ещё полупустой сад за собором Святой Марии. Вышколенные официанты уже накрыли банкетные столы едой и напитками для гостей. Вот-вот откроют двери, ведущие сюда. Шоколадный фонтан, ванная из шампанского, пряничный домик — каких тут только вкусностей и развлечений не имелось. Стоящий неподалёку тамада увлечённо шептал, уставившись в блокнот. Видимо, заучивает свои речовки.
— Зверьё, голодное до новостей! — Роберт брезгливо поморщился, глядя на двери, ведущие в церковь. — Раньше от них помогали отбиваться двери института… А тут набросились со всех сторон, словно я для них кусок мяса, а не человек.
— Вы. Пропали. На двадцать лет, — смотря на загнанного профессора, я усмехнулся. — Странно ожидать от акул пера другой реакции.
Оппенгеймер устало фыркнул и оглянулся. Недалеко от нас нашёлся стол с закусками, к которому Роберт протянул нить из «телекинеза».
— Спасибо за напоминание, но я и без вас знаю, сколько лет прошло, Довлатов, — всё тем же грубым тоном продолжил профессор,
Профессор грустно усмехнулся, глядя на стены церкви Святой Марии.
— Тирания, знаете ли, не лучшая форма власти для учёных. Даже если ты абсолют и друг той самой Аталанты Силлы. Говоря между нами, Довлатов, я вообще не горю желанием возвращаться в Пруссию. Там больше нет того, что делало меня самим собой. Мой дом превратили в музей Оппенгеймера. Институт, в опечатанные руины. Даже моя родная сестра Присцилла и та уехала с мужем к тёплым берегам Испанского Королевства.
Поймав бокал, протянутый мне Робертом, я чуть отпил. Горьковатый виски, с терпкими нотками от дубовой бочки, прокатился по горлу.
Профессор с сомнением смотрел на свой бокал. Я решил подтолкнуть его к продолжению беседы. Не просто же так он меня сюда вытащил.
— «Свобода — это желать того, чего хочешь на самом деле». Так любит говорить мой отец, следователь ИСБ Российской Империи. Ему часто приходилось вести дела то с рецидивистами, отчего-то пытающимися вернуться в тюрьму, то с аристократами, которые, едва ощутив холод наручников на руках, начинали выкладывать всё на допросах. В камерах и те и другие переоценивали своё представление о свободе.
Подняв взгляд, смотрю на задумавшегося Роберта. Мои слова явно нашли отклик в его сердце.
— Профессор, я ошибусь, если скажу, что вы теперь не знаете, чего хотите?
— Быть рядом с ней… всегда, — свободной рукой Оппенгеймер протёр внезапно выступившие слёзы. — Чёртов возраст! Видимо, и впрямь старею. Не думал, что когда-нибудь признаюсь в подобном едва знакомому мальцу.
— Вы и Аталанта? — у меня уже в который раз день картина мира перевернулась с ног на голову.
— Вы… слишком молоды, Довлатов, чтобы понять истинную красоту платонической любви, — профессор протёр проступившие слёзы. — Я отдал жизнь науке, а Атти… моя Атти посвятила себя защите мира. Остановке Третьей Мировой, её Комитету и противовесу Ассоциации. Всё ради мира. Теперь, в столь важный для её дочерей день, Атти нет с нами. Скорее всего, и там, в мире Унии, куда отправилась первая экспедиция из Австралии… она продолжает защищать интересы всех землян. Ни мне, ни тем более вам, Довлатов, не понять, сколь невероятен масштаб личности женщины, которую мир знал, как Аталанта Силла.
— ЗнаЕТ, — поправил я профессора с улыбкой. Затем, подняв руку, создаю над нами «Купол Тишины». — Во-первых, Аталанта всё ещё жива и уже дважды навещала меня за последний год, используя заранее оставленные астральные проекции. Во-вторых, я всё это время собираю экспедицию в мир Унии. Не хотите к нам присоединиться?
Раз уж последний ключ к Летающим Островам у меня в руках, то время подумать и о том, что будет после. Но, хех… Платоническая любовь! Такого от легендарного Роберта Оппенгеймера я никак не ожидал.