Соперник Византии
Шрифт:
Возвращался Святослав с чувством удовлетворения. Русь уже с присоединенными землями растянулась от самого северо-востока до южных степей, а еще если учесть, что тиверцы и уличи, люди славянского языка, бывшие под хазарами, добровольно согласились платить дань русскому князю, то территория Киевской Руси увеличилась почти вдвое. И все же, все же не все было гладко на душе князя, что-то тревожило его, что-то мешало думать о сделанном как о завершенном. Но ближе к Киеву его стали заботить другие дела. После похода, особенно удачного, дружина ждет застолья, которое по обычаю устраивает князь. Гуляние всегда затягивается на два-три
Княгини в Киеве не было. Она с невесткой и двумя внуками, один из которых еще только ползал, находилась у себя, в Вышго-роде. И хотя знала о прибытии сына, не спешила навстречу. Святослав вызвал к себе дворского и назначил день пира. Больше ни о чем не надо было предупреждать холопов, свое дело они прекрасно знали, и каждый отвечал за свой участок работы. Но не было среди них Малуши, ключницы, а вместо нее была новая женщина. Это заметил Святослав, и это насторожило его. Когда челядь разошлась, князь остановил дворского:
– Где Малуша?
– спросил он.
– Месяц назад княгиня куда-то ее отослала. Куда, не ведаю. Она никому ничего не говорила.
– Ступай, - отпустил дворского князь, а сам задумался.
Последний раз он видел Малушу перед походом на Вятичи. Она была в растерянности. Долго молчала, пока князь насыщался ее упругим телом, которое вот уже год волновало его, как никакая другая женщина. Он перед походом отбросил всю осторожность и, даже зная, что рядом находится мать, Преслава с двумя детьми, нарушил обычай - не держать наложниц в доме, и после совета дружины перед походом, уже поздно вечером, зашел к Малуше. Именно тогда он прочитал на ее лице страх и отчаяние, и именно тогда она открыла ему свою роковую тайну.
– Я погибла, князь, - сказала она, и слезы покатились по ее щекам.
– Я непраздна!
– Так ничего же не видно!
– удивился князь.
– Это вам, мужикам, ничего не видно, а бабы все замечают, - сквозь слезы скорбно улыбнувшись, ответила Малуша, - я пропала! Вот-вот и княгиня узнает. Ведь бабы уже смотрят на меня осуждающе и все норовят перевести взгляд на мой живот.
Он как мог успокаивал ее и поначалу решил зайти к матушке, но у самых дверей передумал. Зачем торопить события? Как бы не навредить Малуше. Вернется и постарается все уладить.
Вот что вспомнил Святослав и пожалел, что не предупредил мать. Так оно и вышло. Мать разузнала все и выслала Малушу. Теперь его ждет разговор с ней, и, как предполагал Святослав, трудный разговор, потому что своей челядью она распоряжалась сама.
Малуша робко постучалась и вошла. Ольга сидела в кресле и вязала носочек младшему внуку Олегу. Но, позвав Малушу, обстоятельно обдумывала предстоящий разговор. А он был необходим перед окончательным решением, что делать с ней.
Ольга кинула мимолетный взгляд на Малушу и сразу мысленно отметила: точно, непраздна, месяца два. Сфандра права, остроглаза гадюка и уж больно красноречива, потому Ольга предварительно позвала ее к себе.
– Ты, Сфандра, что-то двусмысленно о Малуше вещала. Так говори мне откровенно, без намеков и хулы.
– А что, матушка, говорить тебе, али ты сама не видишь, - раскрылась вещунья, -
– А ты небось знаешь, и от кого?
– А как не знаю, если все знают? Чего скрывать, матушка, чего не скроешь. От князя.
– А ты как, в щелку смотрела?
Сфандра развела руками:
– Чего, матушка, смотреть-то, коль все видно. Только тебе да Преславе не ведомо. Князь уж год как приласкивает Малушу.
– А тебе только и надо, чтоб почесать язык. Запомни, если еще раз прознаю, что ты распустила свое помело, без того и останешься. А потом велю тебя в прорубь.
Сфандра упала на колени и взмолилась не к Ольге, а заприметив икону в дальнем углу:
– Матерь Божия! Спаси и сохрани! Не дай сгинуть за правду сущую!
А потом к Ольге:
– Матушка, не без греха я. Но желаю тебе только добра. Чтобы не ухмылялись прочие, что не ведома ты. Да еще скажу, что Малуша веру свою прячет. Ни в Божию церковь не ходит, ни на капище. Нет у нее в каморе ни образа Христа, нет и Сварога, и Велеса, и Рода нет. А молится кому - неизвестно. Только свечи зажигает семь штук.
Ольга задумалась, отложила вязание, что держала в руках, прошла в комнату из светлицы, вернулась с денежкой и положила на стол.
– Вот в этом ты мне подсобила. Возьми полушку и держи свой язык за зубами. Иначе я свершу, что сказала. А теперь ступай!
Княгиня резко схватила колокольчик:
– Малушу ко мне. Сию пору!
Малуша стояла перед княгиней, стройная, как тополек, кареглазая, с черными бровями вразлет и толстой светлой косой через грудь до пояса, но с тревожным ожиданием в глазах. В такие часы княгиня никогда ее не звала. Ольга даже залюбовалась ею, вспомнив, какова была сама. И подумала: что ж это я, старая ворона, проворонила такую красавицу, держала под боком, рядом с молодым сыном. Но грозно сказала:
– Что же ты, поганица, свершила? Как ты смела увлечь Великого князя в свои сети? Небось княгиней захотела стать?
Малуша так и рухнула на колени и возопила:
– Не виновата я, матушка, не виновата! Он взял меня и насытил меня, не виновна я, княгиня, не виновна!
– Небось сама любила?
– с вызовом спросила Ольга.
– Любила и люблю, но не виновна!
Она действительно полюбила князя, но скрытой духовной тайной, а вот надо же теперь открывать эту тайну и ждать наказания за нее.
– А ты не знала, что у князя есть законная жена и двое детей? Да как ты себе это позволила?
– Да я бы никогда это не позволила, это он позволил.
– А ведь ты только что сказала, что любила его?
– И люблю!
– твердо ответила она. Вдруг встала с колен, тыльным рукавом вытерла слезы, поправила платье и гордо заявила:
– Любила и люблю! Вели меня, матушка, в прорубь!
– Ах ты, поганка, я ребенка моего сына велю в прорубь?
Такого оборота дела Ольга просто не ожидала, но и такого противостояния тоже. Теперь перед ней стояла не жалкая рабыня, послушная и готовая угождать, а женщина, которая ради своей любви готова на жертву. Княгиня подошла к окну и, глядя на холм, где высился бог Сварог рядом с Перуном и Макошью, подумала, что во всем виноваты они, разрешившие мужам иметь по несколько женщин. Таков и ее сын, неразборчив и своеволен. Но надо придумать такое, чтобы Малуша не совершила необдуманный поступок и не сгубила себя с ребенком. И выяснить надо еще одно.