Соперник Византии

Алексеев Виктор Сергеевич

– Сразу заметно, что это обученное войско, - сказал Авраам.
– Представь себе два клина, один за другим в боевом порядке, похожие на два ежа. Непробиваемые для конницы.

– Да, да, - задумчиво молвил Усман, - но когда я был с Песахом, было пробиваемо. Господь Бог вложил в него мудрость военачальника. Он не знал поражений. Так вот, при взятии Кафы греки выступили в таком же порядке, а Песах учил, что первый удар всадника должен быть снизу по пике, а потом уже рубить противника. Нужна тренировка, может быть, успеем, - Усман встал, он был на голову ниже Авраама и с безобразно кривыми ногами. Говорили о нем всякое, но запомнил Авраам одно: Усман родился на лошади, спал на лошади, ел на лошади и любовью занимался на лошади.

– Завтра суббота, - сказал Усман, - день покоя, святыня для

Бога. Встретимся в синагоге.

В маленькой синагоге Саркела служил уже дряхлый раввин Гершон, который подслеповатыми глазами читал Тору и страшно картавил:

«...и возгласил Моше: «Бог - Бог всесильный, милостивый и милосердный, долготерпеливый; тот, чьи любовь и справедливость безмерны, помнящий добрые дела отцов для тысяч поколений их потомков, прощающий грех, и непокорность, и заблуждения, и очищающий раскаявшегося, припоминающий вину отцов их детям и внукам, третьему и четвертому поколению. И поспешил Моше склониться до земли, и пал ниц, и сказал: «если удостоился я обрести благоволение в глазах твоих, Господь, то молю: пусть Господь идет среди нас...»

Раввин поднял голову над книгой и, мутными глазами взглянув на двух воинов - Авраама и Усмана, сказал:

– Если Господь пойдет с вами, то вы обязательно выиграете любое сражение.

Опустил голову и снова продолжал читать.

У небольшого взгорья Святослав подскакал к хану Ильдею и сказал:

– Остановись!

Хан поднял руку, и печенеги остановились.

– Поднимемся вдвоем чуть-чуть. Видешь крепость Саркел?

– Прекрасно вижу, - ответил молодой хан.

Вдали тонкой полосой виднелись зубчатые стены крепости.

– Теперь стой здесь и жди. И только по моему сигналу -как прозвучит два раза турий рог - начнешь атаку. Договорились?
– перевел толмач.

Хан кивнул и дважды качнул поднятой рукой. Все войско печенегов с лошадьми легло на землю.

– Сейчас пойдет пехота. Я буду слева. Твой правый край, - добавил Святослав и двинул коня.

Два ежа, но уже в другом порядке, параллельно двигались в сторону крепости. За ними, чуть отступя, шло остальное войско. Всадники двигались в стороне: место открытое, далеко просматриваемое. Хазарское войско стояло вдоль крепостной стены, во главе начальники полков в две тысячи сабель каждый. Впереди одиноко, скрестив руки, будто замер Усман, наблюдая за движением русского войска и мысленно отмечая расстояние, количество, построение и вооружение противника. Но не был бы он Усманом, прозванным Великолепным, достойным своего учителя Песаха, если бы не заметил слабые стороны русов. У него даже мелькнула мысль о том, что если не появятся печенеги, для них он специально держал один полк, он верил своей опытной разведке, а разведка ему доложила, что печенеги находятся где-то рядом, и если они с русами не в заговоре, то сражение может быть и не в пользу русов, хотя он видел их явное количественное превосходство. Тогда и осада крепости будет невозможна. Но это была мгновенная мысль, все внимание Усмана было сосредоточено на двух движущихся ежах. Усман показал знаком, чтобы все командиры полков приблизились к нему.

– Вы видите два ежа, которые движутся на нас. А за ними войско, тысяч пять-шесть, - Усман специально сократил количество русов, - сейчас вы все двинетесь, набирая скорость, как будто бы на ежи, но, не доходя до них метров двадцать-двадцать пять, рассыпаетесь. Ты, Мандар, обходишь ежи и врезаешься в войско слева. Ты, Азам, также обходишь ежи и врезаешься в войско справа. Ты, Авраам, видишь просвет между ежами? Твоя задача проскочить на полном скаку это пространство, смять две или три линии воинов, развернуться и атаковать сзади. Ты понял?

– Я это сделал в Итиле.

– Ты, Давид, обходишь ежи справа и врезаешься в них сзади. Я пока остаюсь здесь. Чувствую, где-то печенеги. Если появятся, атаковать их буду я. Разошлись, и по моему сигналу двинетесь. А сейчас лучников вперед.

Расстояние между противниками сокращалось, и как только уравнялось с полетом стрелы, лучники стали посылать тысячи стрел в сторону ежей. Битва началась.

С начала и до середины десятого века в Черноморско-Дунайском и Волжском регионах лучше конницы, чем тюрско-ха-зарская, не было. Она победоносно прошла

по Крыму до Буга и Прута, загнала за Дунай угров, прогнала с донских степей печенегов, усмирила ясов, косогов, алан, гузов, обложила данью всю Русь, буртасов и булгар. Воины воспитывались в походах, приобретая огромный боевой опыт, потому это была грозная сила, руководимая опытными полководцами. А после достопочтимо-го Песаха стал водить хазарское войско Усман, прозванный Великолепным за ряд безусловно значительных побед. И вот сейчас смутной душевной тенью что-то тревожило его. Он всегда привык наступать, а не защищаться. Для него были характерны виртуозные набеги, неожиданные удары и прорывы, окружение, ловкие засады, и всегда он видел, представлял себе конечную цель. Здесь он впервые защищался и не видел исхода сражения, особенно с превосходившим намного его противником.

Когда хазары оказались в тылу русских клинов, прозвучал вначале один сигнал из турьего рога, он требовал разворота ежей навстречу хазарам, а спустя несколько минут прозвучали два сигнала один за другим - это был знак печенегам. В тылу уже шел бой, клинья стали разворачиваться на глазах у Усмана - вот она, его тайная мысль, вот разгром непробиваемых клиньев, которые встали к нему спиной. Но... но летели печенеги. И полководец двинул свой полк навстречу печенегам.

Святослав понял свою ошибку, но Бог оказался на его стороне. Хазары кинулись наперерез печенегам, а два полка Святослава по тысяче сабель атаковали хазар сзади у войска и клиньев. Таким образом, хазары оказались замкнутыми. Сражение продолжалось до позднего вечера. Остатки хазар скрылись за воротами крепости.

Поле было покрыто трупами и ранеными. Святослав пригласил военачальников, приказал подобрать раненых и объявил наутро штурм крепости. Подъехал хан Ильмея [78] . Он как будто улыбался. Но это, видимо, был нервный шок. Он еле держался на коне, но показывал Святославу пальцем на рядом стоявшего воина. Тот держал пику, на конце которой была насажена голова.

– Усман! Усман!
– улыбаясь, повторял он.
– Мой кровный враг!

Наутро крепость будто бы и не защищалась. Северяне, что были тренированы на Ладожской крепости, с первой же атаки со стороны Дона прорвались за стены и отворили ворота. Обитателей крепости почти не было. Многие уплыли по течению реки, иные на противоположный берег. Святослав, обходя крепость, остановился возле старика, на коленях которого лежал мертвый хазарский воин с кинжалом в груди. Старик о чем-то бормотал на непонятном языке. Он протянул руку и что-то сказал по хазарски.

78

Войско хана Ильмея участвовало в походе Святослава на Балканы. После смерти князя Святослава хан перешел на службу к его сыну Ярополку.

– Кто это и что он говорит?
– спросил Святослав.

– Это, видимо, местный раввин. Он говорит, что это лежит потомок иудейских царей из колена Давида, брат великого Иша Хазарии. Он говорит, что Бог дважды его спасал, но он сам себя убил. Старик просит, чтобы не мешали его похоронить по обычаю предков.

– Пусть хоронит, - ответил Святослав и, оглянувшись на сопровождающих, сказал:

– Наших воев будем хоронить завтра, а потом страва [79] .

79

Страва, тризна - поминки по умершим.

Поле! Дикое донское поле! Сколько ты видело сражений и битв блуждающего в потемках человечества? И сколько ты еще их увидишь? Сколько людских тел ты погребло под собой? Сколько людской кровушки впитало в себя? Сколько гадов земных накормило ты? Двадцать тысяч воинов лежат не шелохнувшись, принимая твою постель и отдавая свою плоть тебе!

И была тризна, и была скорбь товарищей, и плакало все живое, а земля приняла и растворит всех. Только очень долго, веками будут витать над донским полем бесстрашные, бессмертные души воинов!