Соперник
Шрифт:
Ее глаза вспыхнули. Фэллон ударила руками мне в грудь, но я едва пошатнулся.
– Арр! – прорычала она. Ее изумрудные глаза злобно сверкнули, а волосы неуправляемой волной упали на лицо.
– Ладно тебе, – с вызовом бросил я, расхохотавшись. – Сама ведь знаешь, что мне нравится, когда ты со мной воюешь. Ты от этого возбуждаешься, и мне перепадает секс.
Фэллон сжала пальцы в кулаки. Я увидел приближение ее руки еще до того, как она поняла, что собиралась сделать. Ее кулак врезался мне в челюсть, задев угол рта. Я даже не попытался увернуться. Мне нравился боевой дух Фэллон. Всегда нравился.
Острая боль распространилась по подбородку, я поджал губы, слизнув и проглотив каплю крови из пореза на внутренней поверхности щеки.
Хотя атака Фэллон на этом не прекратилась. Получив два довольно неслабых удара по груди, я обхватил ее запястья, пытаясь ее утихомирить.
– Я тебя ненавижу! – закричала она.
Трепет у меня в животе трансформировался в веселье, которое я не смог сдержать. Я рассмеялся в голос, отчего Фэллон совершенно обезумела.
Она начала метаться, попыталась отстраниться, чтобы пнуть меня ногой, до тех пор, пока я не позволил ее телу врезаться в мое, и мы оба свалились на землю. Фэллон приземлилась на меня сверху, однако я быстро перевернулся, после чего оседлал ее.
Она не закричала, слава Богу, лишь начала извиваться, послав мне убийственный взгляд. Да поможет мне Всевышний, если сюда вдруг забредет офицер полиции. Подобное "дружеское подтрунивание" не каждый поймет. Я не собирался причинить ей боль. Просто хотел ее внимания.
Прижав ее руки к земле по сторонам от головы, склонился и прошептал на ухо:
– Разве мои слова не верны? – поддразнил я, чувствуя, как быстро поднималась и опускалась ее грудь. – Ты не развлекаешься в колледже или злишься, потому что я озвучил это? Не стыдись своей распущенности, Фэллон. Это генетическое. Ты дочь совей матери, в конце концов.
– Ах! – Она дернулась, стараясь меня сбросить, но я надавил сильнее.
– Ну же, – подстегнул, заметив столь желанные слезы в ее глазах. – Давай. Признайся!
Судя по выражению ее лица, пылавшему от ярости и негодования, она была на грани взрыва.
А затем Фэллон заорала:
– Я не была ни с кем, кроме тебя, сволочь!
Я замер. Все замерло.
Я перестал дышать. Улыбка сошла с моего лица. И мне было безразлично, что мое сердце молотилось о грудную клетку, словно бейсбольная бита.
Какого черта она сейчас сказала?
Прищурившись, стал изучать ее. Фэллон втянула воздух через сжатые зубы, глядя на меня так, будто хотела разорвать на части.
– Ни с кем, – прорычала она. – Теперь слезь с меня, иначе я закричу.
Мне не верилось.
– За два года, что мы провели порознь, у тебя никого не было? – спросил я, по-прежнему нависая над ней.
– Будет. – Ее грозный шепот прозвучал куда страшнее криков. – Я сделаю тебя смутным воспоминанием.
Мои глаза сузились в ответ на ее вызов. Независимо от моего понимания член начал твердеть. Может, дело было в нашей позе, в жаре борьбы или потребности ее сломить, только мне нестерпимо захотелось прикоснуться к ней.
Я заметил серебряный шарик ее штанги, мелькнувший между зубами, после чего инстинктивно провел языком по собственным зубам, вспоминая, как ее пирсинг ощущался у меня во рту во время нашего танца.
Дыхание Фэллон замедлялось. Она облизала губы, не колеблясь под моим взглядом.
Я заговорил тихо и мягко, пытаясь достучаться до нее:
– Ты ведешь себя так, словно у тебя нет сердца, словно душишь собственную совесть, причиняя другим боль. Но я вижу сквозь это, Фэллон. Правда в том, что ты хочешь меня, как никого другого.
Она закрыла рот и сглотнула.
– Ты всегда хотела меня. Знаешь, почему? Потому что я не пытаюсь убить твоих демонов. Я действую с ними заодно.
Ее грудь снова начала вздыматься чаще, веки дрогнули.
– А я никогда не переставал хотеть тебя, – добавил, прежде чем обрушил свой рот на ее губы.
Фэллон застонала, и я почувствовал вибрацию от ее стона у себя в горле. Я словно на пир попал. Целовал ее, но этого мне было недостаточно. Чем быстрее мои губы двигались против ее губ, тем больше мною овладевал голод.
Больше, больше, больше. Все мое тело горело.
Как ей удавалось влиять на меня подобным образом каждый раз?
Я выпрямил ноги, прижался своим телом к ней, отпустил ее запястья, чтобы упереть руки в землю. Черт, мне захотелось колесом кувыркаться от радости, когда Фэллон обхватила мое лицо ладонями и углубила поцелуй вместо того, чтобы меня ударить.
Ее горячие, влажные губы слились с моими, я приоткрыл рот, играя с ее языком. Стоило ее штанге коснуться меня, как мой член дернулся от очередного прилива крови.
– Черт бы тебя побрал, Фэллон. Твой гребанный язык, – выдавил я бездыханно, после чего вновь завладел ее ртом. Из-за этого пирсинга я возбудился настолько, что вполне бы мог довольствоваться одними лишь поцелуями до конца ночи.
Только… услышав, что она не была ни с кем, кроме меня, я ощутил тонну различных эмоций, проанализировать которые в данный момент не мог.
Я знал одно: теперь мне хотелось быть у нее первым во всем. Я беспокоился не о том, что Фэллон станет сравнивать меня с другими парнями, а о том, смогу ли оправдать ее фантазии.
Что, как ни странно, являлось трудной задачей. Я хотел отдать ей все.
Сместившись, лег на землю рядом с Фэллон, не прерывая поцелуя, провел рукой по ее телу, запустил ладонь под пояс джинсов.
– Господи. – Я отстранился, открыл глаза, чтобы посмотреть на нее.
Фэллон была без нижнего белья. В одних только джинсах.