Sophia Isla. Доблесть маленькой души
Шрифт:
Женщины рода Уолш – источники жизни – хрупкие чувственные создания, способные пробиться сквозь любые преграды: будь то камень, сталь или лед. Они находчивы и доброжелательны даже в самых непредсказуемых ситуациях. Но что же насчет мужчин?
В роду Виктора никогда не было людей голубых кровей, но в нем было два метра росту и столько же харизмы! Кудрявые каштановые волосы и яркие карие глаза, окаймленные густыми ресницами. В университетские годы отец семейства был неряшлив и хулиганист, но, несмотря на это, оставался самым завидным ухажёром факультета истории, чему способствовало
История Виктора берет свое начало в Полперро близ Корнуолла, когда юный подмастерье грезил об учебе в престижном университете страны. Шансы у него были ничтожно малы, но для Виктора Максимилиана Люмьера это был самый прекрасный вызов окружающего его мира неравенств, прекраснее которого был, пожалуй, лишь вызов Джульетты Эмили Уолш.
Покупая на последние деньги книги и уроки истории в близлежащей церкви у юного диакона, Виктор Люмьер жертвовал всем во имя мечты.
Глубинным, потаенным страхом юноши было остаться помощником отца, стать его тенью без права выбора. Старания и любовь, которыми руководствовался Виктор, окупились с лихвой – вселенная подбросила шанс через ненавистную ему мастерскую.
Мартин Люмьер, отец Виктора, был чрезмерно строгим и дисциплинированным человеком. В его доме все всегда лежало на своих местах. Сына он воспитывал в любви и подобающей строгости.
Виола – мать Виктора – слыла портретистом: она рисовала обычных людей с натруженными руками. И хоть заработка от этого было немного, рядом был любимый муж, который ее всегда поддерживал, отчего кисти расцветали самыми насыщенными и живыми красками. Она воспитывала в сыне мечтательность и целеустремленность.
После смерти жены Мартин зациклился на порядке, воспитании сына и его обучении мебельному делу, плотничеству и резьбе.
Виктор же не сопротивлялся отцовской строгости, мальчик прекрасно понимал, что это пойдет ему на пользу. Сын всегда был подле отца, изо дня в день помогая с трудной работой в мастерской.
В один летний вечер Мартин шел домой мимо кабака, как вдруг встретил старого товарища – кучера. У последнего был лишь один повод выпить: веселья ради, а вот у Мартина целых два: выполненный крупный заказ и встреча старого товарища – человека из прошлого, который пробудил в нем забытые воспоминания.
Изрядно напившись, товарищ проиграл мастеру свой лошадиный кнут. Расходиться охмелевшим и разговорившимся мужчинам не хотелось, но, вспомнив про сына, Мартин решил двигаться в сторону дома.
По возвращении домой Мартина захлестнула ярость.
Весь пол был перепачкан до неузнаваемости, от былого порядка не осталось и следа, а в центре всего этого хаоса, как ни в чем не бывало, спал Виктор, рядом с ним лежали мамины кисточки.
Под руку попался лошадиный кнут.
Всю ночь семилетний Виктор рисовал мамиными красками – изрядно потрудившись, он перепачкал весь пол, но так и не понял, как из этой масляной субстанции у матушки получались люди. Сколько бы он не старался изобразить маму, ее образ не рождался под рукой малыша.
Проснувшись от хлестких ударов кнута, Виктор не стал плакать, он отреагировал иначе: сначала легким недоумением, потом яростью, а затем и вовсе перестал смотреть в глаза обезумевшему от слепой ярости мужчине.
С первыми лучами солнца, после отцовского урока, мальчик собрал кнут, холст и мамины инструменты. Попрощавшись с ее портретами, он покинул родной дом без сожалений.
Наутро после неспокойной ночи Мартина мучали противоречивые чувства. Он понимал – его сын не заслужил жестокой порки, но пелена, затмившая разум, не давала остановиться и отбросить злосчастный кнут.
Первые несколько дней Мартин справедливо терпел выходку сына, но, когда счет достиг недели, отцовское сердце окутал животный страх.
Небезразличные участливые люди пошли на поиски единственного сына плотника.
Ребенка привели за полночь: все это время он провел с пастухом и его старым скакуном. Отчаявшийся и напуганный до смерти отец уже было замахнулся, чтобы проучить наглеца за непокорность, но тут Виктор выставил вперед свою первую корявую картину.
Ноги у мальчика дрожали, а сердце так и норовило выскочить из груди – в надежде отразить тяжелую отцовскую ладонь он выставил вперед полотно, отчаянно им прикрываясь.
Неожиданно для самого себя Мартин оттаял: его сердце залилось теплом, и рука уже не поднималась ударить хрупкого маленького ребенка.
Эта единственная когда-либо нарисованная Виктором картина гордо висит в мастерской Мартина и по сей день. Изображенный маслом серый жеребец в крупных яблоках следит за размеренной жизнью деревянных изделий – но хранит в себе нечто большее, чем мудрый взгляд, – боль, заключенную в каждом мазке.
В один прекрасный день, когда Мартин провёл для сына очередную лекцию о предначертанной судьбе плотника, в мастерскую пожаловал богатый господин с заказом «необычайной важности» для англиканской церкви, в которой Виктор брал уроки истории.
Мартин сильно смутился, когда господин изъявил желание поручить сложный заказ именно юному Виктору Люмьеру. Но спорить с заказчиком долго не получилось, и заказ, столь высокооплачиваемый, попал в руки постоянно витающему в облаках юнцу, который, помимо всего прочего, еще и пропускал мимо ушей почти все уроки, которые ему давал отец.
К удивлению старого плотника, сын справился на отлично, а господин предложил Мартину сделку. Взамен на регулярную помощь и поддержку церкви он даст Виктору возможность, лишь крошечный шанс – попасть в Оксфорд.
Для пожилого плотника это был сильный удар. Зная своего сына, можно было с точностью предсказать, что тот не упустит своего счастливого билета остаться в мире, непредназначенном для таких, как Мартин Люмьер.
Однако для Виолы, матери Виктора, это было бы настоящее счастье.
Скрипя сердцем, старик дал свое благословение и отпустил сына с незнакомцем, к слову, тот оказался одним из достойнейших представителей влиятельных людей Англии.
Виктору оставалось лишь гадать, почему столь уважаемая личность заинтересовалась им, нищим подмастерьем из маленького городка, вдали от Оксфорда, вдали от всего мира.