Сорняк, обвивший сумку палача
Шрифт:
Жесткая рука схватила меня за запястье, словно оковами из горячего железа.
— Ты что здесь делаешь, а? Что ты тут вынюхиваешь?
Это была Безумная Мэг.
Она так близко придвинула ко мне свое смуглое лицо, что я рассмотрела песочного цвета волоски на ее подбородке. Ведьма из леса, подумала я, на один миг запаниковав, перед тем как собралась с чувствами.
— О, привет, Мэг, — произнесла я как можно спокойнее, пытаясь утихомирить колотившееся сердце. — Я рада, что нашла тебя. Ты меня испугала.
Мой
— Страхи живут в лесу Джиббет, — мрачно сказала Мэг. — Таких страхов, как здесь, больше нигде нет.
— Точно, — согласилась я, понятия не имея, о чем она говорит. — Я рада, что ты здесь со мной. Теперь я не буду бояться.
— Дьявола больше нет, — сказала Мэг, потирая руки. — Дьявол мертв, и все хорошо.
Я вспомнила, как она испугалась на представлении Руперта «Джек и бобовое зернышко». Для Мэг Руперт был дьяволом, убившим Робина, превратившим его в деревянную куклу и поставившим на сцену. Лучше подойти к этому вопросу издалека.
— Ты хорошо отдохнула в доме священника, Мэг? — поинтересовалась я.
Она плюнула на ствол дуба, словно в глаз ведьмы-соперницы.
— Она вышвырнула меня, — сказала она. — Забрала браслет старой Мэг и вышвырнула ее, вот так вот. Дрянь, дрянь!
— Миссис Ричардсон, — уточнила я. — Жена викария? Она выгнала тебя?
Мэг ухмыльнулась жуткой улыбкой и понеслась между деревьями чуть ли не галопом. Я следовала за ней по пятам, среди подлеска и папоротников, по валежнику и сучкам кустов. Через пять минут, задыхаясь, мы снова оказались там, откуда ушли — у подножия сгнившей виселицы.
— Вот видишь, — сказала она, показывая. — Вот сюда он его принес.
— Кого принес, Мэг?
Она имеет в виду Робина Ингльби. Я уверена.
— Дьявол принес Робина прямо сюда? — спросила я.
— Унес его в лес, вот что он сделал, — по секрету сообщила она, оглядываясь через плечо. — Дерево к дереву.
— Ты правда его видела? Дьявола, имею в виду.
Раньше это не приходило мне в голову.
Есть ли шанс, что Мэг видела кого-то в лесу с Робином? В конце концов, она жила в хижине среди деревьев, и вряд ли многое в пределах леса Джиббет ускользало от ее внимания.
— Мэг видела, — сказала она понимающе.
— Как он выглядел?
— Мэг видела. Старая Мэг многое видит.
— Можешь нарисовать? — спросила я с внезапным вдохновением. Я вытащила записную книжку из кармана и протянула ей короткий карандаш. — Вот, — сказала я, отлистывая до чистой страницы, — нарисуй мне дьявола. Нарисуй его в лесу Джиббет. Нарисуй, как дьявол уносит Робина.
Мэг издала звук, который я могу описать только как слезливый смешок. И затем она присела на корточки, разложила открытую записную книжку на коленях и начала рисовать.
Полагаю, я ожидала что-нибудь детское — не более чем фигурки-каракули из палочек, но в смуглых пальцах Мэг карандаш ожил. На странице медленно появлялась прогалина в лесу Джиббет: дерево там, дерево сям; теперь
Время от времени она кудахтала над своей работой, переворачивая карандаш и стирая линию. Она неплохо рисует, надо отдать ей должное. Ее эскиз лучше, чем я могла бы набросать сама.
И затем она нарисовала Робина.
Я едва осмеливалась дышать, глядя ей через плечо. Мало-помалу мертвый мальчик обретал форму у меня на глазах.
Он висел довольно мирно в воздухе, склонив шею набок со слегка удивленным довольным выражением лица, как будто внезапно и неожиданно вошел в комнату, полную ангелов. Несмотря на приглушенный свет в лесу, его аккуратно расчесанные на пробор волосы блестели здоровым и поэтому довольно нервирующим блеском. На нем был полосатый свитер и темные бриджи, ноги неаккуратно обуты в резиновые сапоги. Должно быть, он умер быстро, подумала я.
Только потом она нарисовала петлю, обвившую его шею: темный плетеный шнурок, свисавший с виселицы. Она закрасила веревку сердитыми движениями карандаша.
Я глубоко втянула воздух. Мэг торжествующе взглянула на меня в поисках одобрения.
— А теперь дьявол, — прошептала я. — Нарисуй дьявола, Мэг.
Она посмотрела мне прямо в глаза, наслаждаясь вниманием. Проницательная улыбка приподняла кончики ее губ.
— Пожалуйста, Мэг, нарисуй дьявола.
Не отводя взгляда от моих глаз, она облизнула большой палец и аккуратно перевернула страницу. Снова начала рисовать, и постепенно под кончиками ее пальцев снова возник лес Джиббет. Второй рисунок получился мрачнее первого, поскольку Мэг растирала карандашные линии, размазывая их так, чтобы изобразить полумрак на поляне. Затем появилась виселица, на этот раз под другим углом.
Как странно, подумала я, что она не начала с дьявола, как большинство людей соблазнились бы. Но только когда она изобразила устроившие ее декорации из деревьев и кустов, она начала намечать контуры фигуры, которая должна стать центром ее творения.
В приблизительном овале, который сперва она оставила пустым на странице, начал возникать силуэт: руки и плечи, за которыми последовали ноги, колени, ладони и ступни.
На нем был черный пиджак, и силуэт стоял на одной ноге, как будто захваченный врасплох посреди безумного стриптиза.
Брюки на подтяжках свисали с низкой ветки.
Мэг прикрыла бумагу рукой, рисуя черты лица. Закончив, она грубо пихнула рисунок мне, как будто бумага была отравленной.
Мне потребовалась секунда, чтобы узнать лицо: узнать в фигуре на поляне — в дьяволе — викария Дэнвина Ричардсона.
Викарий? Это так нелепо, что не выразить словами.
Несколько минут назад Мэг сказала мне, что дьявол мертв, и теперь она изображает его в виде викария.
Что творится в этих бедных запутанных мозгах?