Сороковник. Части 1-4

Горбачева Вероника Вячеславовна

— Прости. И ты делаешь это постоянно?

Он, вздохнув, закладывает руки за спину.

— Это уже на уровне рефлекса, дорогуша. Во мне от природы заложена потребность в энерготоке, и чтобы не было застоев, я должен тратиться, а потом, соответственно, пополнять. Только если в своём мире я занимался этим раз в сутки, — ну, что-то вроде привычной утренней гимнастики, то здесь постоянно. У нас, некромантов, такой уж энергообмен.

— А сейчас ты только подпитываешься или ещё и тратишь?

— Только тяну на себя. Лучше всё делать поэтапно. А ты молодец, — неожиданно добавляет он. — Подглядываешь, делаешь выводы… Изучаешь теорию. А теперь

пробуй сама. И не стесняйся, я тебя ото всех прикрою.

Его прикрытие я вижу хорошо: нечто вроде знакомой сферы, после раскрытия которой на нас перестают обращать внимание, словно мы исчезли вообще. А вот как «тянуть на себя» — он даже словом не обмолвился, должно быть — из вредности. И мне приходится, попыхтев, действовать наугад, потому что по насмешливому блеску его распрекрасных глаз понимаю: подсказки не будет. Через полчаса начинаю дымиться от напряжения, пока, наконец, не схватываю первый свой «протуберанец».

А ловлю я его от пацана, угнувшегося над каким-то устройством вроде смартфона. Прохожие со всех сторон смотрят на него неодобрительно, потому что малый явно выпадает из временного стиля; наконец неизвестно откуда возникший блюститель порядка в белоснежной форме и таком же шлеме, почтительно козырнув, вполголоса делает замечание юному игроку. Судорожно вздохнув, тот, не поднимая головы, бормочет: «Сейчас, сейчас…» Страж терпеливо ждёт. А я вдруг вижу замечательный по величине язык ауры, взметнувшийся над головой мальчишки и, словно под воздействием силы тяготения, льнущий к земле.

До этого у меня никак не получалось мысленно подцепить энергию: ни с растений, ни с людей. Или я слишком усердствовала или что-то делала не так. Я уже отчаялась, уверовав, что из меня не выйдет толку, поэтому, когда язычок зряшно утраченной силы ринулся к земной поверхности, судорожно протянулась, чтобы подхватить. А поскольку стояла шагах в десяти — как-то так получилось, что мысленно продолжила хват и… цапнула. Он скользнул мне в руку, как Рикки на запястье.

— Ну, хватит, — сжалившись, наконец, дозволяет мой родственник. — Потратила пока что больше, чем приобрела. Но зато кое-чего достигла. Сфокусируйся на этом ощущении и запомни его, потом будет легче. Всё? Пошли, а то скоро уморишь меня голодом.

— Сколько же в тебя влезает? — бормочу. — Почему мужчины всё время хотят есть?

Он воинственно расправляет плечи.

— Не все, а только большие, сильные и брутальные. Мне нужно много для поддержки шарма и обаяния. Кстати, и о тебе не мешает позаботиться, а то за последних полчаса ты уменьшилась наполовину.

Врёт он, конечно. Но лучше бы я вместо этой практики из лука отстрелялась. На занятиях с Васютой с меня столько потов не сходило, как сейчас.

А вот спутник мой добродушен, свеж и весел. Прищёлкнув пальцами, легко развеивает сферу и уже влечёт меня в небольшой ресторанчик на самом пирсе. Туда стремится толпа народу, преимущественно — золотой молодёжи, ведущей себя далеко не так солидно, как их родители на плацу… то есть на подиуме… то есть, на набережной. Молодое поколение, как и везде, горласто, шумно и подвижно. Но какое впечатление производит на них Николас! Он всего лишь приветственно улыбается — и девочки, затаив дыхание, привстают на цыпочки и подаются вперёд, дабы быть замеченными хотя бы вполглаза; а их кавалеры старательно расправляют сутулые спины и пыжатся, пытаясь мало-мальски надуть мускулы. Каково? И почтительно расступаются, поедая нас глазами.

Основной зал ресторана — в небольшом колёсном пароходике рядом с боковым причалом, но Николас делает кому-то знак рукой, а сам устремляется дальше. Там на самом пирсе ставят и накрывают несколько столиков, убранных, очевидно, в недавнишний дождь. Мы занимаем самый отдалённый.

— Обожаю это место, — поясняет Ник, отодвигая для меня стул. — Нет-нет, никаких зонтов и тентов, дождя больше не будет. — Это он подбежавшему официанту в странной униформе, напоминающей старинный матросский костюм. — Как всегда, Франц, и в расчёте на двоих. Вина не надо, лучше сок. Ко мне должны будут подъехать от Андерсена, так ты проводи и заодно проследи, чтобы нас не беспокоили.

Официант понятливо кивает и удаляется, топоча чудными башмаками с пряжками. Точно, разодет под матроса: свободная парусиновая курточка с бело-голубым отложным воротником, широкие штаны чуть ниже колена, да, вдобавок, в полосатых чулках! Надо будет обратить внимание, как вернётся, а нет ли у него заодно и кортика? С любопытством осматриваюсь.

Кажется, понимаю, почему Николасу здесь по душе. Пирс в этом месте заканчивается, перильца низкие, символические, и наш стол, что на самом краю, фактически с трех сторон окружён колышущими волнами. И если сидеть спиной к берегу — именно так меня и усадили, решив побаловать после трудов, — впечатление, будто находишься на крошечном островке и полностью отрезан от мира. А если добавить, что на подходе к горизонту оба солнца и от нас на дощатый настил эффектно падают двойные перекрещивающиеся тени, получается картина, достойная Дали.

— Потрясающе, — говорю. Похоже, Ник здесь завсегдатай, ишь, как сказал официанту: «Как всегда, Франц!» — А что ты там говорил ювелиру насчёт ресторана его тёзки?

— Наш — твой, вернее, новый знакомец — Андерсен, а владелец ресторана — Андерсон. Забавное совпадение. Тем более, они и внешне чем-то похожи; ну да это нам без надобности. Давай поговорим. Спрашивай, что у тебя там накопилось?

Да много у меня чего накопилось в заначке, но так сразу и не сообразишь, с чего начать.

— Зачем мы вообще сейчас этим занимаемся? — выпаливаю. — Ник, ты уж извини, но ведь у тебя скоро и у самого появится возможность… э-э… покинуть этот мир… нет, как-то нехорошо звучит; в общем, вернуться домой. Малыши укоренились, я же видела. Сколько им нужно времени, чтобы подрасти?

Николас заметно грустнеет.

— Полгода, не меньше. И учитывай, родственница, они же не будут сразу шустрые, как твой Рикки: их многому придётся учить. Часть способностей у кидриков врождённая: они могут взламывать миры, идти по следу в межмирье; а вот остальному придётся натаскивать. Опять же, я в этом не профессионал, знаю только то, что сам вычитал. Рик наверняка заканчивал свою школу, не так ли?

Вздрагиваю, потому что сквозь блузон бесшумно проявляется морда ящерка, кивает и пропадает.

— Вот видишь. Так что — прости, Ива, у меня есть и шкурный интерес. Мне всё же хотелось попасть домой пораньше, вот я и надеюсь набиться в попутчики. У тебя осталось ещё два перемещения, так давай придумаем что-нибудь, чтобы в одном из них нам оказалось по пути.

Честно говоря, я удивилась бы, не услышав от него подобного предложения. А этого… ждала. Но всё-таки оно застало меня врасплох. Потяну-ка я время расспросами.

— А почему именно два перемещения? Ник, и сразу спрошу, пока помню: ты говорил, что у Рика есть свой запас энергии, так зачем ему ещё и мой?