Сorvum nigrum
Шрифт:
–
— Первокурсники, сюда! — пробасил Хагрид, размахивая старым розовым зонтом.
Почти все улыбались, но не могли сдержать слез. Даже у меня глаза были влажными, но я нисколько не стеснялся этой влаги. Мы уйдем отсюда тем же маршрутом, каким пришли. В дневном свете замок выглядел совсем по-другому. Хогвартс, словно застывший каменный великан, стоял на своем обычном месте, следя за нами тысячей окон, сквозь которые я тысячу раз рассматривал окрестности. Родные башни будто склонили крыши, прощаясь с нами, а в стеклах блестели капли слез прощания. Мы покидали место, в котором выросли. Мое сердце разрывалось от боли и радости. Противоречивые чувства. Профессора полным
Сжечь остроконечную шляпу считалось негласной традицией выпускника. На другом берегу уже горел костер, в который каждый, проходя, бросал свою черную повседневную шляпу, ненадолго останавливаясь понаблюдать за тем, как огонь поглощает ткань. Некоторые подбрасывали в костер старые учебники, пергаменты, перья, какие-то свертки. Для каждого это был только его личный ритуал огня, в который он вложил только одному ему понятный смысл. Когда моя шляпа занялась, я почувствовал непомерное облегчение, будто бы прошлое отпустило меня, позволяя сделать шаг в будущее. Я попросил у огня защиты и удачи. Защиты для семьи, удачи — для себя. Крохотный язычок пламени потянулся к моей руке и поластился, словно маленький рыжий котенок, просящий ласки. Я скользнул по нему пальцами, ощутив приятное тепло. Означает ли это, что моя просьба услышана?
–
Обратный путь был наполнен признаниями в любви и обещаниями писать. Мы договорились встречаться раз в год в Косом переулке всем курсом. В глубине души я знал, что этим обещаниям грош цена, но не уставал подтверждать свою готовность в этом ежегодном действие. Будут ли они, эти встречи? Сам себе дал обещание, что каждый год в этот день, ровно в одиннадцать утра буду бродить по кривой улочке, выискивая своих однокурсников. Просто хотелось верить, что все сбудется. Что жизнь не разведет нас по разным углам, не сделает врагами, не сотрет из памяти моменты, наполненные единением. Мне просто хотелось верить. Кажется, это называется самообманом.
–
После шумного поезда и горячего прощания на перроне, дом Блэков показался холодной могилой. Миссис Бунн колдовала на кухне, Бэль лежала пластом в своей комнате — ей опять нездоровилось. Астра спала.
— Я закончил Хогвартс, — обратился я к Бродяге.
— Поздравляю, регент, — последовал сухой ответ.
А чего я ожидал? Это всего лишь спятивший портрет. От безжизненных и полных безразличия слов в горле пересохло, так что я решил смочить его двойной, праздничной, порцией виски. За этим занятием я разобрал почту, сделал пометки в календаре, чтобы не забыть, куда и когда я должен попасть. Ближайшим событием значилась помолвка Малфоя и Гринграсс. Уже в эту субботу. Проходить она будет в доме невесты, после чего каждому будет дан год для себя. Драко поедет путешествовать. Интересно, он нашел себе компанию, или поедет один? В последние дни в школе я часто видел его, Нотта и Забини обсуждающими какие-то записи на пергаменте и буклеты.
–
Дом Гринграссов чем-то напоминал тот, в котором сейчас живу я. Только не такой мрачный. Наверное, такое впечатление складывалось из-за обилия живых цветов и разодетых гостей. Отец семейства выглядел как хмурый медведь, закутанный в праздничную мантию. Судя по виду, ему не нравилось абсолютно все — от шампанского в бокале, до жениха. Мне же было весело. Я опрокинул в себя уже три бокала, и теперь игристое вино заставляло меня мило улыбаться каждому гостю, встречающемуся на моем пути. В небольшом
— Что ты решил? — резко спросил он.
— Мой ответ не изменился, Драко, — ухмыльнулся я.
Он еще несколько секунд рассматривал мое лицо, а потом сказал:
— Я не верю в то, что ты сказал мне в школе.
Я тоже не верил в то, что говорил, но на его претензию лишь пожал плечами. Мол, дело твое — хочешь верь, хочешь нет.
— Что ты подарил нам на помолвку? — спросил он.
— Тебе запонки, Дафне — брошь.
— Этого мало! — оскалился он. — Я требую еще и поцелуй.
— Что?! Нет! Отвали от меня, Малфой.
Однако он уже прижимался ко мне, стараясь дотянуться до моих губ своими.
— Я же сказал, что между нами все кончено! — этот гад все никак не хотел возвращаться на свое место, как бы я его не отпихивал.
Драко оказался на удивление сильным и ловким. Хотя я грешу на шампанское. Видимо ему оно придало сил, а меня превратило в слабосопротивляющийся мешок с костями. В итоге он дотянулся и начал елозить языком по моим губам, пытаясь попасть во внутрь. Я старательно сжимал губы, не позволяя. Эта борьба могла бы продолжаться еще долго, но со стороны послышались вопросы, не видел ли кто жениха. Драко пришлось пригладить растрепавшиеся пряди и оправить мантию, чтобы появится перед вопрошающим. Перед тем как выйти он подарил мне странный взгляд, который я не смог расшифровать, но убрался из беседки от греха подальше.
— Что между вами? — послышалось сбоку.
Я повернул голову и увидел Дафну.
— Ничего, — быстро ответил я и отвернулся.
— Не делай из меня дуру, Гарри Поттер! Из меня и так уже сделали посмешище.
— Что это значит? — пришлось подойти к ней ближе, потому что говорить громко было нельзя.
Слишком тема щекотливая.
— Все прекрасно знали, что Драко обещана Астория, а не я. Теперь вся Британия будет судачить о нашей семье. Но ты не ответил на мой вопрос.
— Что бы между нами не было раньше, все в прошлом. Тебе не о чем беспокоиться, — успокоил я ее.
— А я и не беспокоюсь. Просто хочу, чтобы мой будущий муж оказался в надежных руках постоянного партнера, а не шатался по борделям, выискивая новых любовников.
— Довольно прямолинейное заявление для слизеринки, — я удивленно приподнял бровь.
— Шляпа предлагала мне Гриффиндор, — ухмыльнулась она. — Была рада пообщаться, Гарри Поттер. Надеюсь, еще увидимся.
Странный получился диалог. Будущая миссис Малфой ищет надежные руки, чтобы пристроить супруга. Факультет Слизерина выпускает в свет странных людей…
–
В середине июля из-под стражи освободили сестру и брата Кэрроу. Так как у них не было огромного состояния Малфоев и они не могли вносить пожертвования, им назначили обязательные благотворительные работы в больнице Святого Мунго в отделении для душевнобольных и безнадежных. Так же их ограничили в правах, как бывших политических преступников. Отныне они не могут голосовать, и открыто высказывать свои политические взгляды. Не имеют право встречаться и принимать приглашения работников Министерства, находиться вне дома после одиннадцати вечера. На палочки наложили ограничители, не позволяющие им творить сильную магию. За каждым их шагом будут следить. Так же раз в неделю к ним будут наведываться авроры, проверяя квартиру на наличие запрещенных предметов, вести опрос. Такую жизнь с трудом можно назвать свободной, но это уже не Азкабан. Право на семейную жизнь и продолжение рода им оставили.