Соседи (сборник)
Шрифт:
— Будет тебе и молодой и старый!
Коля почувствовал, как по всему телу поползли холодные мурашки: если бы не Володя, то он, точно бы, не обвысил, а стрелял бы в отца.
— Ты как успел? — не понимал Коля, — По Нюриному огороду срезал?
— Что ж я буду идти кругом и ждать, когда он тут вас обоих положит? Конечно, мне надо было идти понизу. Я сразу не подумал, что от вас всего можно ждать. Если кто был, его теперь с собаками не найдешь. Вверх стрелял? — спросил Дементий, все еще не веря, что так легко отделался. —
— Вверх.
— Дурак! — снова закипел Дементий.
— Я же не знал, что ты не пойдешь понизу. Надо предупреждать.
— Все равно дурак. Чего вас на огород понесло?
— Думаешь, из ограды было бы неслышно, как ты идешь, шераборишься.
Ребята от неожиданности вздрогнули, когда рядом, из-за штабеля, раздался голос:
— Что за люди?
— Свои, Петр Иванович! — отозвался Дементий.
— По какому случаю пальбу открыли? Перепугали мою старуху. Володя здесь?
— Здесь, — отозвался Володя.
— Иди домой.
Володя, не говоря ни слова, перелез через прясло в ограду.
Через несколько секунд ярко вспыхнули окна в доме. И как только загорелся свет в окнах, в одном из них упала приподнятая штора и в исчезающем просвете мелькнули лицо и рука Александры Васильевны.
— Петр Иванович, дело серьезное, — начал рассказывать Дементий, перелезая через прясло в ограду. — Ребята только что видели этого человека! На тропинке стоял, напротив дома. Это ж они по мне стреляли, сукины дети!
— Что-то я ничего не пойму, — сказал Петр Иванович. — Вы в кого-то стреляли или в вас кто-то?
— Все было! — сказал Дементий с такой значительностью, будто около дома Мезенцевых произошло целое сражение, которым командовал Дементий и которое он только что проиграл. — Не видел снайпера, посмотри! — Он указал на Колю, стоявшего в двух шагах с ружьем за плечами. — Это ж надо додуматься — в отца палить!
— Я же не нарочно, — ответил Коля. — Мы хотела лучше сделать, я не думал, что это ты крадешься.
— Без нас лучше не сделаете, — сказал Петр Иванович, пока еще не понявший толком, что произошло, но догадывавшийся: видимо, едва не случилось то, чего он боялся и о чем все время предупреждал Володю. — Где вы столько были? — спросил Петр Иванович у Коли.
— Гонялись за этим.
— Это потом расскажете. Я спрашиваю, где вы были столько времени?
— На вечерку ходили.
— Я вам дам вечерку… Я говорил, без моего разрешения ничего не предпринимать?
— Говорили.
— Сколько сейчас времени?
Коля посмотрел на новенькие часы с фосфоресцирующим циферблатом.
— Двадцать минут первого. Ой, вру, Петр Иванович! Без двадцати минут час.
— А дома вы должны быть во сколько?
— В десять.
— Так-так, Петр Иванович, — одобрил его разговор с Колей Дементий. — А я, как придем домой, ремня дам. У меня давно руки чешутся.
— Дементий Корнилович, насчет ремня ты
— Это маловажно, — сказал Дементий, оглядываясь в сторону приамбарка. Петр Иванович и Коля тоже оглянулись: только что оттуда послышался какой-то шорох.
— Надо проверить, — сказал Дементий, на всякий случай снимая с плеча ружье.
Коля тоже снял с плеча ружье, хотел взвести курок и обнаружил, что курок взведен. Ему снова сделалось неприятно: ружье могло нечаянно выстрелить, когда он перелезал через прясло, и сейчас, когда он снимал его с плеча. Коля опустил курок, не желая больше стрелять, если даже кто-то есть в приамбарке и выскочит прямо на него.
Тем временем Петр Иванович быстро прошел впереди Дементия, шагнул в дверной проем, зиявший чернотой, посветил фонариком вдоль стен и по всему приамбарку.
— Нюрин кот! — сообщил он Дементию и Коле, остановившимся у входа в приамбарок.
— Может, и вы на огороде кота видели? — пошутил Дементий, обращаясь к Коле.
— Ничего себе кота — два метра ростом! Мы как глянули, поджилки затряслись!
Петр Иванович пригласил в дом Дементия и Колю, чтобы выслушать троих, — что и как они видели.
18
Яков Горшков не сомневался, что около дома Петра Ивановича ходит кто-то из своих.
Он взял Белую падь и попытался пересчитать, кто был за Петра Ивановича, и кто — против. Подсчеты его сначала свелись к тому, что все за Петра Ивановича. Тогда он заострил внимание на тех жителях Белой пади, которые, по его мнению, были способны на пакость.
Не могло ли случиться, что в это число попали те из белопадцев, кто просто не нравился Якову? Бывает же так: не нравится человек, хоть ты что делай! Или, допустим, Яков с кем-то когда-то поругался, не поделил чего-то, и так далее и так далее, и не могло ли это повлиять на его выбор? Нет! Он искал недоброжелателей Петра Ивановича…
Яков добровольно решил вести следствие и никому ничего не говорить.
За Ильинкой и Длинным мостиком Яков с Дементием редко пасли коров, чаще всего они пасли за мостом, и начинали выгонять коров с Ушканской улицы. Отсюда Яков и начал вести следствие.
Ушканка, скрытая лесом, для Белой пади всегда была немного таинственной и загадочной.
Когда ни посмотришь, на Ушканской улице нет ни одного человека. Ну, ладно, взрослые — на работе, а остальные где? Есть же на Ушканке старики и старухи, ребятишки, — они-то где? И вот если начнешь приглядываться, то очень скоро обнаружишь, что тебя кто-нибудь рассматривает в щель забора, из окна, из-за дерева… Старуха, копавшаяся в огороде, заметив, что кто-то пришел, спрячется в подсолнухах или уйдет за баню, и, хоть сколько ее кричи, не докричишься.